Цена надежды - страница 3

Мои и его родители отдали все свои накопленные долгими годами сбережения – и даже это было каплей в море относительно требуемой суммы.

Я разместила посты с просьбой о помощи в своих соцсетях, вытащила из нашего сейфа все, что мы накапливали на отпуск. Выложила на сайт-барахолку все, что имело хоть какую-то ценность – две свои норковые шубы, дорогой нишевый парфюм. Сдала в ломбард все украшения, за исключением наших обручальных колец. Продать квартиру я не могла юридически – она в совместной собственности, да еще и ипотеке. В бухгалтерии ГУВД на мое обращение мне с удивительным хладнокровием ответили, что страховка родственникам сотрудников выплачивается только в случае смерти, а «пока он жив – не полагается». В благотворительных фондах деликатно сообщили, что приоритет при распределении фондовых средств отводится тяжелобольным детям. Я вспылила:

–Неужели вы считаете, что жизнь ребенка ценнее?? Может быть, он вырастет наркоманом и не доживет даже до четырнадцати? Почему жизнь взрослого сотрудника полиции не столь ценна?!

Потом, разумеется, извинялась и плакала, чувствуя, что буквально схожу с ума.

В один из дней, которым я уже потеряла счет, в дверь позвонили. Я открыла и увидела Олега – напарника Ярослава, который был за рулем патрульной машины в ту злополучную ночь. У него на лице было несколько царапин, а запах перегара не мог перебить даже парфюм, которым он предусмотрительно обильно полился.

–Привет, Эрика – виноватым тоном поприветствовал он.

–Привет, – я попыталась ответить максимально бодро.

–Все эти дни я места себе не находил, – зато прекрасно находил бутылки с алкоголем, – подумала я, но промолчала. – Это ведь я был за рулем в ту ночь… Крутанул руль на скорости, занесло…

– Не кори себя, всякое случается, – ответила я.

Я и так была на сто процентов уверена, что за рулем патрульной «Шкоды» в тот момент находился не Ярослав, иначе такого точно бы не случилось – он водит как настоящий профи. А вот его напарник Олег настольно бездарный водитель, что о его выходках ходят байки среди личного состава. Например, о том, как он заталкивает патрульную машину в служебный гараж вручную, так как не умеет ездить задним ходом. Ярослав почти после каждой смены рассказывал мне забавные случаи о водительских навыках Олега, и они казались смешными. До тех самых пор, пока один из них едва не стал смертельным для моего мужа.

–Мы всем взводом скинулись, на лечение Ярику, – Олег протянул сложенный вдвое конверт, – Там немного, конечно, но пригодятся, возьми.

–Спасибо, деньги нам сейчас нужны как никогда, – ответила я, сдерживая усталый вздох.

В конверте от сослуживцев оказалось чуть меньше ста тысяч рублей – хватит почти на две недели интенсивной терапии. Но 17 миллионов, требующихся для операции, мне еще предстояло где-то найти.

Через месяц активных поисков и бесконечного круговорота мыслей, я уже была настолько вымотана, что с трудом могла узнать себя в зеркале. Привычные пятьдесят килограмм моего веса превратились в сорок, глаза на похудевшем лице выглядели уже пугающе большими. Скулы впали так, что никакие модные операции по удалению комков Биша не дали бы такого эффекта. Веки и губы припухли от постоянных слез. Казалось, что еще немного, и щеки под глазами заржавеют. Аппетит пропал окончательно. Чтобы не потерять способность двигаться от бессилия, я неимоверным усилием воли запихивала в рот по половине йогурта утром и вечером, не ощущая вкуса. Через месяц ко мне на выходные приехала мама из соседнего города, в котором я выросла до переезда в Н. для учебы в университете, и просто ужаснулась. Она наругала меня за то, что я настолько сильно исхудала, что мои обтягивающие шорты превратились в такой оверсайз, что только сила крепкого ремешка могла удержать их на талии. Мама наварила мне целую кастрюлю вкуснейшего борща, но через неделю после ее отъезда я, к своему стыду, обнаружила, что уровень его нисколько не уменьшился, и любезно поделилась с Рыжиком – охранником ближайшей автостоянки. Он с таким аппетитом умял большую миску борща, что я невольно позавидовала его прекрасному настроению.