Мои показательные сцены сейчас всё равно ничего не изменят. Макар знает мои контакты, очевидно, что знает, где мы с Ликой живем.
Квартира очень просторная. Красиво и со вкусом обустроена. Моя двушка и в подметки этой не годится. Наверняка, Лике здесь очень понравилось бы. Гоню прочь от себя все эти мысли. Я дарю дочери всю себя: всё внимание, любовь и заботу. Всё, что я делаю — это ради нее.
Когда оказываюсь на кухне, вижу вазу. Могу прочесть целую лекцию, как правильно хранить цветы, но это Макару не нужно. Ему нужна я. То есть, возможность оторваться на мне за то, как я с ним в прошлом поступила.
— На днях встречусь с дочерью, — объявляет Макар, когда я заканчиваю с цветами.
Стоит в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку. Перекрыл мне путь для отступления. Всё просчитано.
Я кое-как справляюсь сама с собой, но это объявление просто вышибает почву у меня из-под ног. Всё происходит слишком быстро. Или нет? Или это у меня что-то сломалось в ощущениях времени?
— Она еще не готова, — медленно отвечаю и смотрю на цветы.
Так проще. Но я виском чувствую пронзительный взгляд Макара.
— Она еще совсем маленькая, — добавляю.
— Ждать восемнадцатилетия Лики, чтобы расставить все точки над «i», я тоже не планирую. Тем лучше, что она еще маленькая, — отрезает Макар.
— Да, но…
— Никаких «но», Айя. Ты выгребаешь ровно то, что сама и натворила.
— Причем здесь я? Подумай о ребенке, — я резко разворачиваюсь и поднимаю взгляд на Макара.
Он раздражен и злится, но контролирует себя. А вот я… Я на грани, потому что… Потому что мне страшно.
— Думаешь, я способен навредить собственному ребенку? — прищуривается. — Думаешь, я сделаю хуже, чем сделала ты?
Его вопросы сродни пощечинам, которыми он меня хлещет.
— Ты забрала у дочери отца, а у отца — дочь, — не щадит Макар. — Хуже этого может быть разве что… Не знаю. Преждевременная смерть? Я всё сказал, Айя.
Звонок смартфона отнимает у меня возможность что-либо ответить. Макар смотрит на экран. Суровость тут же сползает с его лица. Поднимает трубку. Я слышу на том конце линии женский голос.
Резко отворачиваюсь обратно к цветам и стискиваю руки в кулаки. Выдаю себя. Не хочу слышать этот разговор, потому что уже догадываюсь, к чему он приведет.
— Да. Уже жду тебя. Весь вечер специально освободил.
В голосе Макара не ощущается тот арктический лед, которым он окружил меня. Нет ни строгости. Ни в одном звуке не звенит металл.
Это нормально. У Макара своя жизнь, а у меня — своя. Он волен спать с кем захочет. Волен общаться с кем захочет. И дарить цветы той, кому захочет. Но меня всё равно царапает мягкость его тона. Царапает эта улыбка, которую я ловлю взглядом и которая предназначается не мне.
Раньше всё это было моим. Только моим. А потом Макар подарил себя другой. Я в отместку принесла в жертву нашу семью.
Но в груди всё равно жжет. Неконтролируемо и глупо.
Макар завершает вызов и снова становится суровым. Меняет эмоции на своем лице как маски. И так искусно меняет, что даже в дрожь бросает.
— Сколько с меня? — интересуется так, будто это не он еще пару минут назад распинал меня своими обвинениями и вопросами.
Гордость вспыхивает, играет на моих нервах, но я вовремя включаю голос разума. Не могу позволить себе разбрасываться деньгами. Они — не мои. Они принадлежат моему цветочному бутику. Называю сумму.
Макар кивает, молча уходит и вскоре возвращается с кошельком. Ловко отсчитывает нужную сумму и протягивает мне.
