Цена развода - страница 26

- Скорая. Что случилось?

- Здравствуйте. Мой муж ел чеснок и подавился, - меня мелко потряхивало от страха и холода. Перед глазами стояло посиневшее лицо мужа. Очень боялась найти по возвращении в квартиру свежий труп.

- В смысле? - на том конце провода недоумевали.

- Ну, он пытался проглотить большой зубчик чеснока, не разжёвывая, и тот застрял в горле, - бесило любопытство диспетчера, крадущее драгоценные минуты, а может и жизнь.

- Зачем?

Господи, что они хотели от меня услышать? Ну, как объяснить, что такое может творить взрослый человек?

- Дурак, наверное, - пробурчала зло.

Когда приехала «скорая», Коля сидел в ванной. Он каким-то чудом протолкнул чесночину дальше в пищевод и смог дышать, хоть и с большим трудом.

Два здоровых мужика, ухахатываясь, стали записывать этот уникальный случай, подтрунивая над пациентом. Тот был красный как варёный рак, слёзы из глаз лились непрерывно, капала слюна, вытирал её полотенцем.

Колю увезли в больницу, а вечером он уже вернулся домой, измученный, но довольный. А ведь мог и не вернуться…

Вы всё ещё думаете, что этому человеку можно было доверить маленького ребёнка? Я для себя выводы сделала.

В целом в нашей совместной жизни было много хорошего. Коля оставался лёгким на подъём, его чувство юмора раскрашивало будни, мы брали напрокат видеокассеты с боевиками и устраивали вечерние просмотры. Постепенно муж приучал к спорту мелкого, устраивал с ним дома спарринги. Но Саша всё равно был ближе ко мне, потому что проводила с ним больше времени, да и любила, наверное, сильнее.

На третьем курсе Коля завалил экзамен по немецкому языку, и пришлось взять академический отпуск, чтобы избежать отчисления. Он устроился на работу сторожем в детский сад. С первой зарплаты купил мне какие-то духи и коробку конфет «Вишня в шоколаде».

Это было счастье. Маленькое семейное счастье. До сих пор обожаю эти конфеты. Они у меня ассоциируются с теплом, заботой, мечтами. В то время нам так мало нужно было для радости…

Когда муж восстановился в институте, я уже не снимала руку с пульса его успеваемости. Писала за него рефераты, делала переводы с немецкого, заставляла учить билеты перед экзаменами, гоняла по биологии и психологии. Эти дисциплины были и у меня на курсе. Закончили обучение мы в один год, потому что на его факультете надо было учиться четыре, а на моём – пять лет.

***

Так вот, по поводу работы. Роман Романович сразу предложил нам беспроигрышный вариант: продать квартиру в Архангельске, купить в Брянске и переехать. Там он устроит нас на нормальную работу с достойными зарплатами, да и в целом жить станет легче.

Предложение меня не радовало, так как жаркий климат средней полосы переносила с трудом, но согласилась. Тем более что Роман Романович строил огромный трехэтажный каменный дом, где в перспективе предполагалось жить всем вместе.

Чтобы продать жильё, его нужно было сначала приватизировать. В юридических вопросах в то время была дуб дубом, свёкру доверяла всецело. Роман Романович попросил написать заявление с отказом от участия в приватизации за себя и несовершеннолетнего сына. Дескать, так квартиру будет продать быстрее. Легкомысленно подписала все бумаги, не думая о будущем. Жильё продали, а в Брянске квартиру купили и оформили на свекровь: первый развод сына заставил Романа Романовича подстраховаться от возможной потери имущества.

Мы переехали. Наталья Тимофеевна, мама Коли, тоже хорошо ко мне относилась. Мы быстро нашли общий язык и сблизились. Но прожив в Брянске месяц, я взвыла: мне осточертело сидеть в душной квартире, слушать, как собачатся соседки во дворе, сметать шелуху от семечек с балкона каждый день, потому что кто-то сверху беззастенчиво плевал ею вниз.