— Ничего, я все понимаю, хоть и не рад такому развитию событий.
— Гер, а где Машка? — Витька с подозрением посматривает в мою сторону. — Куда жену дел?
Легкая улыбка тут же исчезает с лица. Витя знал о Виолетте. Знал и предупреждал меня.
— Маша узнала о Виолетте, — тяжело выдыхаю, слова даются с трудом, ещё сложнее посмотреть другу в глаза.
За секунду уравновешенный друг свирепеет на глазах, крепко сжимая чашку в руке. Еще чуть-чуть, и тонкая керамика лопнет от натиска друга.
— Как? — вот и все, что он смог спросить.
— Застукала нас в кабинете.
Лучше бы я этого не говорил, такого убийственного взгляда мне еще не приходилось испытывать.
— Ты идиот, полный кретин, как ты мог это допустить?! — Все, ему сорвало крышу.
Витька срывается с места, расхаживает по кухне и кричит во всю глотку. Это выглядит страшно, учитывая немалую комплекцию друга. Проще говоря, у некоторых людей шкафы меньше Вити. По молодости никто не рисковал с ним связываться, какое-то время он даже подрабатывал вышибалой. Только никто не догадывался, что этот человек и муху не способен обидеть. Все проблемы Витя решал долгими и нудными разговорами. Наверное, этим он и покорил свою Ленку.
— Я говорил тебе, чтобы ты прекращал, Маша не из тех девушек, что будут терпеть любовницу мужа! Ты же клялся, что закончил с этими гулянками.
Смотрю на его красное от гнева лицо и не знаю, что ответить. Друг во всем прав. Я виноват во всем случившемся.
— Знаю я, Вить, самому тошно.
— Тошно ему! А представь, каково Машке! — Сердце пропустило удар.
Машка... Я и представить не могу, насколько плохо моей нежной и хрупкой девочке. В каждой пролитой слезинке виноват я. Клялся ведь, что никогда не обижу и не предам, а вот как все вышло. Меня и правда начинает тошнить от отвращения к самому себе.
— Вить, я найду способ все исправить, она остынет, мы поговорим, все наладится, я больше не совершу этих ошибок, — стал оправдываться, будто передо мной не друг, а жена.
— Нет, такое ты уже не исправишь, — отрицательно качает головой.
Витя смотрит с презрением, а я полностью его принимаю. Черт, да я сам себя презираю.
— Слушай, Гер, у всех бывает кризис в отношениях, ты поступил ужасно, и, возможно, если бы это было единожды и Машка об этом узнала как-то иначе, у вас был бы шанс, но сейчас... — Друг замолчал, а взгляд его стал слишком печальным. — В общем, не верю я в хороший исход.
— Ты еще всего не знаешь, — усмехаюсь, — Виолетта заявила, что беременна.
Стол задрожал от громкого удара. Дури в Вите много, и сейчас я как никогда рад, что стол у нас не стеклянный.
— Поздравляю, Грачевский, ты испортил жизнь еще не родившемуся человеку, своей жене и даже себе самому. Ты все еще думаешь, что сможешь это исправить? — Вижу, Витя хочет врезать мне и сдерживается из последних сил.
Оправдываться бесполезно. Друг прав, он, черт возьми, прав, но я не могу отпустить Машу. Я найду способ, обязательно найду. Она не станет разводиться, на крайний случай просто не сможет.
— Мой тебе совет, друг: отпусти Машку, с тобой она точно не останется.
Сжимаю зубы до скрежета, руки зачесались от желания хорошенько врезать кому-нибудь. Набираю в грудь побольше воздуха, собираясь высказать, что думаю о таком совете, но меня прерывает звонок мобильного.
Кирилл Иванович? Что могло понадобиться семейному юристу в выходной день?
— Алло,— кричу в трубку.
— Герман Станиславович, извините, что беспокою, но я по срочному делу, — заикаясь, тараторит юрист, и я чувствую что-то неладное.
