Мать, сухая, отстранённая, холодная женщина, редко ласкала и баловала своих дочерей. Отца она любила сильно, но всегда что-то стояло между ними. Ольга помнила, что мать всегда была против приезда родственников отца, его многочисленных братьев и сестёр. В большой семье отца было семеро детей, и он был самый старший. Его лучшим другом в жизни, самым верным и преданным, был брат, что шёл сразу за ним, на два года младше. Отец любил его, радовался, как мальчишка, когда тот звонил или слал поздравительную телеграмму. Но мать даже против братишки была, в конце концов родня отца перестала пытаться встретиться с ним и его семьёй.
Ольга и Инна знали, что у них есть многочисленные дядьки-тётки и братья-сёстры, но ни с кем из них не были знакомы.
Если не считать этого странного материнского, так сказать, каприза, в остальном у них была счастливая, дружная семья, и холодность матери компенсировала сильная любовь отца, его искреннее восхищение своими девочками, красивыми и талантливыми. Так что росли Ольга с Инной беззаботно, учились, ходили в музыкалку, рисовали, гуляли с мальчиками и влюблялись. Всё изменилось, когда Ольге исполнилось пятнадцать.
В один год, с разрывом в три месяца, умерли две сестры отца и брат, самый младший. Отец ездил на похороны и возвращался с каждым разом всё более постаревший и молчаливый. Ольга и Инка слышали, как по ночам из-за закрытой кухонной двери раздавался взволнованный и резкий голос матери и глухие отрывистые ответы отца. Что-то происходило – пугающее, непонятное, но что? Им никто ничего не объяснял.
Через два года ситуация повторилась: с небольшим разрывом в пару месяцев ушли из жизни сестра и брат отца, и снова он отправился хоронить своих. Ольга хорошо помнила, как они провожали отца и он, совсем седой, стоял на перроне, щурился на солнце и что-то говорил матери.
Ольга не вникала тогда, она была влюблена, как кошка, и ни о ком, кроме своего Саши-Сашули, думать не могла, словно попала в сладкий туман и плавала в нём, даже не пытаясь выбраться.
Отец не вернулся. Мать через неделю после оговорённой даты возвращения позвонила «им» – тем, кого терпеть не могла, в далёкую Сибирь, и услышала, что уехал, уехал сразу после похорон. Она говорила с отцом отца, с Ольгиным и Инниным дедом, тот в свои семьдесят восемь был бодр, крепок здоровьем, светел умом, хоть и похоронил уже пятерых своих детей. После разговора с ним мать положила телефонную трубку, пошла на кухню и плотно закрыла дверь. Инна рассказывала потом, как испугалась, когда услышала оттуда какие-то странные звуки, уханье и кашель. Это плакала их мать, а они никогда не видели её плачущей…
Вечером того же дня мать позвонила любимому брату отца. Он один остался из братьев-сестёр отца, и матери больше не к кому было обратиться. Тот пообещал поехать туда, в Сибирь, и всё разузнать, но через два дня из Киева, где он жил, пришла телеграмма о его смерти, и мать, оцепеневшая, ходила с этой телеграммой в руках по квартире, и девочки понимали, что её лучше не трогать.
Ольга, в свои почти восемнадцать, решила действовать самостоятельно.
Купила билет на поезд и через трое с половиной суток была в том городе, откуда две недели назад должен был выехать её отец. Она была не одна, с ней был Саша, её друг ненаглядный.
Именно он, Саша, и зашёл в морг на опознание, потому что Ольга сидела, вцепившись в скамейку во дворе, и не могла, не могла оторвать себя от неё. Она смотрела на двери морга и, когда оттуда вышел Саша, всё поняла по его лицу.
