– Недолго ты в таком виде походишь, скоро станешь такой же, как мы, поэтому особо ни на что не рассчитывай.
Мрачный каратель собрался с силами, сделал последний рывок и поднялся, с бешеной злобой посмотрев на неё. Тэнара выдержала его взгляд, не отведя глаз. Но Гард направился прямо к ней и больно схватил девушку за локоть.
– Ты что натворила? Кто тебе разрешил? Хоть понимаешь, что сделала?
Тэнара яростно вырвала руку.
– Мне плевать! Я всю жизнь отдала человеку, любила его. И что, почему он смог так поступить? Я не заслуживаю хорошей жизни?
– А я, по-твоему, заслуживаю дерьмо, в котором оказался? Я лишь исполнял волю короля, это не моё решение, у меня такая же жизнь, как и у тебя!
– Вот теперь и делай, что хочешь, прочувствуй ту же боль, что испытала я, прочувствуй то, что делаешь. Это был твой выбор, говоришь? Да, была масса возможностей, которыми ты мог заняться, неужели важно вот так поступать с людьми?
Тэнара топнула ногой, и толпа загоготала над ее неуместным проявлением эмоций.
Местные стали кидать большие черные комки грязи и камни в её сторону. Несмотря на обиду, Гард этого не выдержал и бросился в толпу, схватив за шиворот ближайшего весельчака. Люди сразу немного поутихли, и все стали расходиться, сделав вид. Что потеряли интерес к гостям. Самое главное представление они посмотрели, увидели вновь прибывших, каждый сделал для себя вывод, а теперь – выживайте сами.
Последний страшный вечер, а впереди – не менее ужасная ночь.
Зал отправления. Последний итог.
Рубеж между жизнью и фактической смертью, моментом, когда от него избавятся, как от ненужного мусора. Юн сидел на полу камеры, прислонившись к стене.
Полоса света медленно проползла по лицу.
Шаги. Ближе. Еще ближе. Неужели, уже пришли за ним?
Кто-то остановился у арки двери.
– К вам последний посетитель.
Юн поднял голову, не веря своим ушам. К нему? Кто?
На пороге, в освещенном проеме, снова стояла Тома.
– Ты жив… Как я рада, что ты жив. Без тебя заканчивается любой смысл моего существовании.
– Да, я пока жив. До завтрашнего утра точно протяну.
– Мы не умрем, мы выстоим и еще увидимся, – бормотала Тома.
Как все это странно и ненужно звучит. А безграничный ужас совсем рядом, он захватит его со всеми иллюзиями, мечтами, глупостями и розовыми соплями. Вот она – реальность. И никто не сможет помочь, никакие слова утешения, ничья любовь. Только он один, и холод незнакомых звезд.
Юн молчал.
– Ты не один, помнишь, да?
Юн протянул руку и взял ладонь Томы в свою.
– Не забывай меня.
– Нет. Никогда.
– Но будь счастлива. Ты свободна, свободна! Живи. И уходи немедленно.
Закрыть глаза и больше ничего не видеть. Не думать о том, как больно, невыносимо больно.
Тома послушалась. Он даже не видел ее лица, все растворилось перед глазами.
Шаги стихли.
Ушла.
Юн упал на пол камеры и застонал от безысходности. Света не было, наверное, они считают, что ему и без него хорошо, меньше звуков будет издавать. Шумоизоляция работала замечательно. Ни одного шороха или малейшего писка не проникало из соседних камер.
Тишина разговаривает, словно миллионы глаз вокруг следят за каждым твоим жестом. Темнота живая и обволакивающая, наполняющая ледяным холодом страха.
Только одна блеклая полоска света под дверью дает понять, что он не один, и где-то рядом есть люди. Юн всмотрелся в темноту. Привыкнув сидеть долгое время во мраке, он научился различать контуры стен в помещении. Но сейчас его привлекло что-то иное.
