Цепи Фатума. Часть 2 - страница 9

и “Прощение любых мелких грехов за всего лишь один серебряный арг!” – все это закружилось, поднимаясь к одному единственному оконцу размерами локоть на локоть, взбираясь до самого третьего этажа трактира, в котором они остановились. Когда разум пробудился, вся эта какофония перестала казаться чем-то цельным, тем самым Колесом, все вновь развалилось на фальшивые партии, неблагозвучные ноты. И она такая же – надломленный писк, визг, испорченное благозвучие, нечто отдельное, самостоятельное, уродливое и вызывающее. Узрите! Услышьте! Вот же я – во всей красе, во всем безобразии!

Девушка поморщилась, но вовсе не из-за столь бурного утра в Морабатуре, видений или соседства мужчины рядом с ней в койке. Наверное, так правильно, точнее – это правило, она всегда пробуждалась подобно, ее выдергивали из уютного гнездышка снов и мыслей, покоя и счастья, а затем, безусловно, швыряли в балаганный, безобразный и большой мир.

“С утром…” – Добрым его как-то и не назвать.

Особо одеваться ей не пришлось, ведь намедни не особо кто-то из них раздевался (она так точно). Но отсутствие на лице маски, скрывающей обычно ее изъян, вызывало легкую панику. Одно дело, что Лескро не отвернулся и не убоялся ее лика при оплывшем масленном свете вчера, иное – если он – довольный, как и любой прочий мужчина, проведший ночь с женщиной, увидит всю “красу” Сансары этим чудным погожим утром. Да, такое может его перепугать!

Но парень все еще спал, а Сансара успела найти свою маску и выудить клинки из плена жестких подушек, набитых измолотой трухой. Королевский посланник зашевелился, волосы его разметались по вовсе не белоснежному, а какому-то серо-бурому постельному белью, а обнаженные ключицы, грудь и плечи выглядывали из-под дырявого покрывала. Сансаре Лескро показался не таким уж скользким и квелым, как обычно, даже каким-то мужественным и привлекательным. Сказочным. Вы только посмотрите – само солнце влюбилось в махагон его волос!

“И вообще…” – задумалась она.

Дело в том, что расслабленное лицо Зубастика лишалось хищного оскала и крысиного азарта, которые почти не покидали его во время бодрствования, когда он смаковал очередную сплетню или в очередной раз придумывал план мести всему Мэриелу за какую-то мелкую обиду в свой адрес.

И вот в такой сонный утренний миг Сансара его застала совершенно иным. Собственным лицом в отражениях она отнюдь не любовалась, наоборот, старалась не задерживать на нем взгляд. Образы иных людей или нелюдей (ведь довольно времени она проводила в компании редринов или таких прохиндеев, кого гуммом, человеком, сложно именовать) ее внимания тоже особо не удостаивались, но тут с ней случилось что-то неожиданное – ей хотелось наблюдать за Лескро.

Все это продолжалось довольно долго, насколько ей удалось различить ускользающий зря поток времени. Но тут Сансара поняла одну простую истину – она не знала, как вести себя в подобном случае.

Будь она обыкновенной девицей, то поцеловала бы его, разбудила объятиями нежными, переходящими в страсть, но на деле девушка едва сдержалась, чтобы не спихнуть Викто́ра на пол. Его блаженство и безмятежность лишь на какое-то время вызвали в ней нечто вроде умиления, а отсутствие привычки к подобному пробуждению провоцировало ее вести себя знакомым и самым ординарным для нее образом. Но покуситься на покой Лескро девушка не успела.

Тум! Тудум! Тум!