Старый кудесник откашлялся, умолк, обвёл взглядом собравшихся. Зал хранил молчание.
– Мнение брата Тео мы услышали, – нарушил тогда безмолвие Грегин. – И его позиция, как я понимаю, заключается в том, что надо дождаться некого момента, когда центр крайгортов появится здесь, у нас. И уже тогда нанести по нему сокрушительный удар. Призрак не индивидуален и, следовательно, уничтожив главного – уничтожим всех. Во всяком случае, разобщим. После чего справиться с ними будет гораздо легче. Но жаль, не ведаем мы пока, что представляет собой этот главный… Что скажете, братья?
– Брат Теофраст, – подал голос Лекрюэль, – а как так вышло, что, прожив столько лет среди крайгортов, вы не определили, как выглядит эта пчелиная матка, их основа? Ведь от неё исходит вся эта злоба и ненависть, вся их враждебность.
– В том-то и странность, Адальберт, – проговорил кудесник, комкая в кулаке бороду, – что за то время, какое пребывал я в чуждом зелёном мире, ни один из призраков не выказал неприязни ко мне. Совсем напротив: их поведение казалось довольно доброжелательным. Оттого и не думал я искать эту «пчелиную матку», как ты выразился. И лишь в последние дни заинтересовался я этим их коренным отличием от нас. Конечно, тут же принялся и изучать, и выспрашивать, и присматриваться. Но, увы. На этой стезе я претерпел неудачу. Не смог подступиться к загадке. И теперь всё, что у меня есть – это гипотеза, которую я намерен вам немедленно изложить…
Волшебник снова замолчал, потёр лоб.
– Да говори уже, – пробасил, пытаясь шептать, Глокер, стоявший рядом с сыном Ратибора.
Неизвестно, услышал ли эти слова Теофраст, но он немедля продолжил:
– А гипотеза моя такова… вот смотрите… те центры, которые существовали у крайгортов раньше, никогда не выказывали склонности к аггрессио и всегда проявляли лояльность к обитателям соседних миров. Но ныне эти центры порушены. А власть над призраками забрал кто-то другой. Сам к их племени не относящийся. И именно этот чужак заставил их – не обладающих собственной волей – напасть на нас. Поэтому ныне призраки сами являются жертвой. И в нападении на людей невиновны! Вот такая у меня…
Гул возмущения пронёсся в зале. Бьёрн, Артимус, Вольфганг, да и многие фиосинисты недовольно качали головами и перешёптывались. И даже Грегин был, кажется, несколько обескуражен последней фразой старого друга.
– Не они? А кто ж?! Какой ещё чужак? – раздалось несколько голосов.
– Кто-то, и прямо скажу: не знаю кто, воспользовался тем, что они не отдельные особи, и проник в их общность извне. Извне! – быстро проговорил Теофраст. – И сейчас управляет ими. И заставляет атаковать нас. Чужими руками, как говорится…
Люди зашумели ещё больше, послышались какие-то возгласы.
– Тихо! – проревел Великий магистр, перекрывая гул. – Тео знает, что говорит. И я ему верю. Незачем нам переходить границы зеркал и вторгаться туда – к крайгортам. Тем более что нашего главного врага там нет. Он… или она… уже здесь.
– Но где? – выкрикнул невысокого роста старик, какой-то весь квадратный, чертами лица здорово смахивающий разом на Хохлача, Капчо и Стережного, что позволило Святополку сделать вывод – это их брат Пихто – посол Ордена в Мадриме.
– Где? – тут же обернувшись к посланнику, переспросил Грегин. – На этот вопрос я, пожалуй, отвечу. В Странном месте.
– 2 —
«Что сейчас будет!» – мелькнуло у Святополка. Немедленно представилось ему, как фиосинисты, совсем недавно такие степенные, примутся топать ногами, свистеть, опровергая сказанное Грегином. А седовласый Жёлтый магистр (Рауль, кажется), вскочит на закорки, скажем, к Стережному и они, размахивая бородами и волшебными палочками, понесутся с гиканьем и улюлюканьем к Шток-Дебру, чтобы его свергнуть.
