– Другого нашла? – его губа дергается, скулы напрягаются от того, насколько сильно он сжимает челюсти.
– Нет! – тут же выпаливаю, выдыхая, но чувствую такую вину, что даже дышать тяжело. – Просто дело в том, что… Помнишь, я ходила на корпоратив, мне там…
– Ты мне изменила? – цедит сквозь зубы, скрестив руки на груди.
– Нет, то есть… Да… Но… – не знаю, как сказать то, что хотела, ведь выглядит все так, будто я, и правда, предала его.
А затем спрашиваю себя, разве это не так? Я в его глазах, да и собственных, всегда буду предательницей, разрушившей наши отношения.
– И кто он? – ухмыляется как–то мерзко Дима.
– Слушай, это не то, что ты думаешь… – пытаюсь как–то оправдаться, глядя, как меняется его лицо.
Оно становится более жестким, складки у губ огорчают меня.
– Можешь ничего не объяснять! – словно выплевывает, повышая голос.
Он смотрит на меня с презрением, и от этого я не могу сдержать слезу, чувствую, как по щекам течет влага.
– Не понял, – вдруг слышу сзади голос незаметно подошедшего брата. – Что у вас происходит? Или ты, Дима, так рад беременности Леры, что самообладание потерял?
Ситуация не могла стать еще хуже, но как только слова брата дошли до Димы, он сделал шаг назад, руки сжались в кулаки, демонстрируя агрессию. Вижу, как бешено от злости бьется жилка на его шее, а сама прикрываю рот рукой, чтобы всхлипы не раздавались так громко.
– Еще и ублюдка нагуляла на стороне? – произносит так зло, что я отшатываюсь, прикрывая живот.
– Слышь, за языком следи, раз за защитой не можешь, – тут же выдвигается вперед Богдан, пряча меня себе за спину. – Твой ребенок – твоя ответственность! Я тебя сразу предупреждал, что…
– Это не Дима, – всхлипы вырываются непроизвольно, но я кладу ладонь на спину брата, чтобы не вводить его в заблуждение.
– Что? – тут же звучит его голос, полный недоумения.
– Отец ребенка – не Дима, – меня просто разрывает, слезы текут градом.
Я опускаю голову, почти задыхаясь от слез и нехватки воздуха.
– Успокойся, Лер, пойдем, тебе нужно выпить воды, а ты проваливай! – тут же не теряется брат, а затем я слышу, как с силой хлопает закрывшаяся входная дверь.
Истерика начинает набирать обороты, но поглаживания и объятия брата успокаивают, вот только вместе с этим приходит и осознание, что теперь он не отстанет и будет допрашивать меня, кто же отец ребенка…
Богдан пока молчит, излучает подозрительное спокойствие. Я прохожу следом за них на кухню, но меня не обманывает видимая тишина. Спина брата напряжена, словно натянутая тетива, вот–вот и выстрелит.
– Держи, – наливает он с графина в стакан воду и протягивает мне.
Я беру бокал двумя руками, боясь, что дрожащими руками уроню на пол, и тот разобьется вдребезги на осколки, как только что произошло с нашей дружбой с Димой. Вот только шепчу себе внутри, чтобы не обманываться хотя бы самой. Это я все разрушила, это только моя вина, как бы мне ни хотелось перекинуть ответственность на чужие плечи, как я это делала всегда. Ведь брат мне позволял это, будучи старшим, давая мне возможность подольше побыть его принцессой, его маленькой младшей сестренкой. Вот только жизнь вносит свои коррективы, и даже подросткам когда–нибудь приходится взрослеть под гнетом обстоятельств.
– Ты… Молчишь… – сиплю, присаживаюсь на стул, стараясь не смотреть на родственника.
Он ничего не отвечает на это и лишь подходит к окну, наблюдая за тем, что происходит снизу снаружи. Стоит спиной ко мне, руки его сцеплены в замок, излучает нервозность, которая передается мне, и без того усиливая мой страх будущего.
