Сквозь арку потянул ветер. Кто-то рядом вздохнул.
– Слышали? – спросил Лавр Петрович.
– Это я, – прохрипел второй ищейка. – Кажись, на речке продуло.
Темнота стала редеть. Сыщики вышли в проулок, который оказался таким тесным, что Лавр Петрович принуждён был двигаться боком. Сосульки с навеса целились в темя.
– Зря мы сюда вперились, – сказал первый ищейка.
– Как старик сказывал, так и идём, – при свете Лавру Петровичу стало не по себе.
Ищейки с удивлением переглянулись.
– Старик – оно канешно… – на всякий случай поддакнул первый.
С крыши метнулась тень.
Рядом с первым ищейкой упала сосулька и, как нож, вошла в мёрзлую землю. Стая чёрных птиц поднялась в небо. Рядом упала вторая сосулька. Третья… Первым побежал Лавр Петрович.
В конце проулка оказалась дыра в стене, возле которой были навалены разломанные кирпичи.
– Все целы? – спросил Лавр Петрович.
– Рукавчик-то мой, – посетовал второй ищейка.
Падающая сосулька распорола ему шинель.
– А чтоб тебя… – Лавр Петрович полез в дыру.
Выбрались на улицу.
– Понастроили, бл… – Лавр Петрович перевёл дух, тщательно отряхнул шинель, проверил, целы ли царские пуговицы с византийским гербом, которые он каждое утро начищал тряпицей.
За Невой полыхнула адмиралтейская игла. С реки доносились весёлые крики и смех. Неподалёку был расчищен каток. Цвиркали о лёд коньки барышень и кавалеров.
Следы обрывались там, где начинался голый лёд катка. Было весело. Слышался поросячий визг. Юноши догоняли барышень, а те тоже куда-то ехали и кружились. Только лица у всех цветом напоминали кирпич. Кому-то не хватало глаз. Кому-то – ноздрей. Прогоняя наваждение, Лавр Петрович протёр глаза и схватил за шиворот летевшего мимо гимназиста. Рожа у гимназиста тоже была не из портретных, белёсые свиные глазки его растерянно хлопали ресницами. Но гимназист дышал тёплым паром, и Лавр Петрович успокоился.
– Давно вы здесь? – спросил он.
Гимназист испуганно смотрел, не понимая, чего от него хотят.
– Катаетесь давно? – нахмурился Лавр Петрович.
Гимназист кивнул:
– Третью зиму. Я уже и бедуинский прыжок разучил.
– Сего дня давно?
– А… – разочарованно протянул гимназист. Но весёлость быстро вернулась. – Да уж второй час.
– Человек тут не проходил? Большой, высокий…
– Был! – гимназист попытался вывернуться из крепких объятий Лавра Петровича и беспомощно завозил коньками по льду. – Проходил минут пятнадцать как.
– И что он? – спросил Лавр Петрович.
– Мужик. Тулуп. Шапка.
– А лицо?
Подоспели двое ищеек, стали с интересом слушать.
– Не разглядел, – сказал гимназист. – Тень на него упала.
– От чего ж тень?
– От неба.
Гимназист кивнул в сторону Невских ворот:
– А шёл туда. Но точнее не могу знать-с. Меня Елизавета Алексеевна отвлекли, – он с нежностью взглянул на мелькнувшую в толпе кривоногую девушку с усами.
– Благодарствуйте, – сказал Лавр Петрович и, чтобы не привыкать к лицу, отпустил мальчика восвояси.
Знакомые следы тянулись от катка к Невским воротам Петропавловской крепости.
Здесь толпились лоточники, солдаты, посетители. Под забранным решёткой окном пели нищие – просили у арестанта хлеб. Двое мужиков чистили дорогу. Лавр Петрович поглядел под ноги, туда, где скребок оборвал ещё не потухший след. Мужик хмуро зыркнул на частного пристава и снова принялся за работу.
Лавр Петрович, сняв меховой картуз, пригладил взмокшие волосы. Пар высоко поднимался от его головы.
– Ежели картуз снял, – сказал первый ищейка, – значит, совсем со следу слетел.
