– Значит, всех порешил? – ласково проговорил Лавр Петрович.
Мужик тяжело дышал. Лавр Петрович взмахнул перед его лицом кинжалом. Мужик дёрнулся.
– Узнаёшь?
– Чаво?
– Кинжал-то, – сказал Лавр Петрович. – Твой?
Мужик не понимал.
– А мы сейчас его тебе по самую кромку в зад определим, – сказал Лавр Петрович.
– Не пытай меня больше, барин, – прохрипел мужик. – Всё скажу.
Лавр Петрович принялся неспешно расхаживать вокруг мужика, держа кинжал за лезвие и похлопывая ручкой по ладони.
– Ты им капитана Нелетова тыкал?
– Я, барин… Отчего же не тыкать? Вижу, идёт, значит, этот Налетов. Ну я и тыкнул. Запамятовал просто. А сейчас вспомнил. Вона, обмочился даже на радостях…
– Ничего, подотрём, – проговорил, усаживаясь за стол, Лавр Петрович. – Ну раз ты, голуба, всех порешил, то скажи мне тогда, что значит… – он взял наудачу одну из бумажек со стола, – «Ты пел Маратовым жрецам»?
– А-а-а!!! Ба-а-рин!!! – завыл мужик. – Помилосердствуй! Никаким мордатым я не пел!!!
Лавр Петрович просто глянул на первого ищейку:
– Вдарь ему ещё разок по сопатке и гони.
– Так повинился же, – сказал первый ищейка.
– Ви-но-о-ва-а-ат! – заголосил мужик.
Первый ищейка двинул мужику сапогом в живот. Тот охнул и затих.
Лавр Петрович потёр пальцами переносицу.
– Лапы у него чистые, – устало проговорил он. – Если б полковника Свиридова душил, то на ладонях порезы от струны остались бы.
За окном послышался крик форейтора:
– Посторони-и-ись!
К подъезду, еле уместившись во дворе полицейского участка, лихо подкатила запряжённая тройкой карета. Командир, солдат с оттопыренными ушами и метлой, взвод с интересом наблюдали за экипажем. Дверь кареты распахнулась. Выглянула Каролина, обратилась в пустоту:
– Любезный, кто здесь частным приставом?
Из подъезда уже летел частный пристав Охолопков, на ходу силясь застегнуть верхнюю пуговицу мундира:
– Частный пристав Охолопков… Денис… Николаевич.
Охолопков вытер руку о штаны, подал Каролине. Она не торопясь спустилась.
– В Москве-то мы завсегда так делали, – сказал первый ищейка. – Вешали на кого сподручней… Мужик вона какой крупный. Ему эти безобразия очень даже к лицу.
– Здесь тебе не Москва, – строго сказал Лавр Петрович. – Мне за ваши художества там отвечать!
Он многозначительно ткнул пальцем в засиженный мухами потолок и вздохнул:
– Дело с вывертом.
Лавр Петрович бережно выдвинул верхний ящик стола. Там оказалась полная до краёв стопка водки и кусок копчёного леща. Лавр Петрович взял стопку:
– Не зря их порешили всех.
Он поднёс стопку к губам, и в эту минуту послышался голос Охолопкова за дверью:
– Извольте-с… Извольте-с…
Дверь распахнулась.
– Лавр Петрович Переходов, из Москвы-с, – торопился Охолопков. – Лично этими убивствами занимается.
В кабинет вошла Каролина. Вслед просунулась гладкая голова Охолопкова:
– Лавр Петрович…
Глаза Охлопкова остановились на бесчувственном мужике.
– К вам гостья-с…
Лавр Петрович поставил стопку на место, задвинул ящик. Каролина протянула Охолопкову раскрытую ладонь с тёмным следом на лайковой перчатке:
– Пошлите человека, господин частный пристав, ручки дверные протереть.
Охолопкова не стало в кабинете. Каролина приподняла юбки, перешагнула через лежащего мужика, села на стул.
– Сударыня… – начал Лавр Петрович.
Каролина подняла руку:
– Я знаю, на кого будет совершено следующее покушение, – сказала она.
– Сударыня, вы о последних деяниях звериных? – учтиво осведомился Лавр Петрович. – Но позвольте-с, произошло всего три убийства, и делать какие-либо выводы преждевременно…
