С накрепко засевшей в воображении безрадостной картинкой, Кэрол повернула на перекрестке налево, к огням и толпам Восьмой улицы, и твердо пообещала себе, что сегодня вечером с ней обязательно случится что-нибудь хорошее.
* * *
Небо окончательно потемнело, но его настроение было куда мрачнее. На морщинистом личике Старика застыло хмурое выражение. Затаившись в темном переулке напротив Новой школы, он видел, как женщина ушла в одиночестве.
Что-то пошло не так. Где мужчина? Они должны быть вместе.
Но, возможно, все еще можно устроить.
Старик украдкой выбирается из переулка и идет ко входу в школу.
* * *
В большой аудитории на третьем этаже Фрайерс и около дюжины студентов – обычных лизоблюдов и тех, кому он по-настоящему нравился, – собрались у учительского стола. Сразу после окончания фильма его окружила толпа просителей, которые с громкими и проникновенными извинениями размахивали запоздавшими рефератами или требовали свои работы обратно и готовились спорить из-за оценок. Фрайерсу понадобилось почти пятнадцать минут, чтобы разобраться со всеми и – так как занятие было последним – записать адреса тех студентов, чьи работы придется вернуть по почте этим летом. Красная сумка для книг снова оказалась набитой бумагами.
Теперь рядом со столом в передней части аудитории остались только самые преданные. Донна тоже стояла поблизости, притворяясь, что ее интересует разговор, хотя не могла никого обмануть. При каждом удобном случае Фрайерс старался встретиться с ней взглядом. Никого привлекательнее девушки в его поле зрения определенно не наблюдалось.
– Слушайте, – говорил он, присев на угол стола; таким образом он мог снять нагрузку с ног и при этом оставаться на одном уровне с остальными, – вы, кажется, думаете, что за период между возникновением звукового кино и телевизора люди полностью избавились от суеверий, – он обвел взглядом группу, пытаясь заставить студентов отвести глаза. – Это было бы здорово, но на деле все совсем не так. Подумайте хорошенько. Сколько вы в последнее время видели зданий с тринадцатым этажом?
Один из студентов помоложе улыбнулся. Вдумчивый длинноволосый интеллигент – по крайней мере, так он выглядел – весь семестр как будто нарочно подкидывал Фрайерсу лучшие реплики. Каждому придется по душе хороший сценический напарник.
– Да ладно, мистер Фрайерс, этот тринадцатый этаж давно уже стал поводом для шуток.
– Можете поверить, – сказал Фрайерс, – все совершенно серьезно. В нашей стране до сих пор есть люди, которые верят, что можно вызвать дождь, если хорошенько помолиться. Они живут как ни в чем не бывало, варят любовные зелья, делают амулеты от сглаза и ставят ловушки на демонов. Они определяют время по звездам, как их прадеды, и до сих пор сажают кукурузу при лунном свете.
В этот момент Фрайерс говорил о Поротах, представлял себе хмурое лицо Сарра и строгое черное платье Деборы. Студент все еще смотрел на него с веселым недоверием; скорее всего, только рисовался перед Донной и остальными. Или, может быть, его забавляло то, что мягкотелый горожанин вроде Фрайерса берется с такой уверенностью рассуждать о древних сельских традициях.
Фрайерс порылся в бумажнике и вытащил долларовую купюру.
– А давайте проверим, – он кивнул молодому человеку. – Вы, наверное, один из тех редких, почти легендарных персонажей: абсолютно рациональный человек. И я хотел бы подарить вам этот доллар.
