Антон только диву давался – откуда взялся у Щуся такой слог? Польстера услышанное удовлетворило, хотя он всячески старался этого не показывать – с недовольным лицом развернулся и молча покатил в гостиную.
– Включи ему Скрябина, – шепнул Антону на ухо Щусь. – Кассета – в кассетнике, а я – на кухню.
Антон деловито обогнал ездока и уверенно вдавил клавишу. Польстер, не обращая на его действия никакого внимания, подъехал к письменному столу, спрятал тетрадочку в выдвижной ящик и запер на ключ. Поморщившись, он потребовал убавить звук, Беллогорский подчинился.
– Как вас величать? – осведомился Польстер начальственным тоном. Из того, что тетрадочку он убрал, Антон сделал вывод, что память у деда отменная и записи он делает из нездоровой любви к этому процессу. Антон назвался; Польстер сделал вид, что не расслышал, и переспросил – уже выше на тон или на два; стажёр отрекомендовался вторично.
– Товарищ Беллогорский, – попросил Польстер умиротворенно, – приоткройте, пожалуйста, дверь на балкон. В комнате нечем дышать.
Антон подскочил к балкону, слишком сильно дёрнул за ручку, державшуюся на честном слове, и та осталась у него в руке.
– Щусь! – закричал дед злобно. – Немедленно идите сюда! Немедленно!
В комнату влетел перепуганный Щусь.
– Вон отсюда! – орал Польстер. – Это форменное издевательство! Я сию же секунду позвоню товарищу Ферту!
– Быстро уматывай отсюда, – прошипел, не глядя на Антона, сквозь зубы Щусь. – Жди меня на лестнице. Живо!
Беллогорский, весь дрожа от ярости, опрометью выскочил из квартиры. Он навалился, тяжело дыша, на перила и с полминуты тупо рассматривал лестничный пролет. Потом, немного успокоившись, закурил, спустился по ступенькам и пристроился на исписанном и облупившемся подоконнике. С ситуацией всё было ясно, с последствиями – нет. Идти ему, в любом случае, было некуда. Оставалось дождаться Щуся, как Щусь и велел, и Беллогорский запасся терпением. Ждать пришлось довольно долго; за сорок пять минут по лестнице поднялось и спустилось не меньше пятнадцати человек, и каждый смотрел на повязку и форму Антона недобрым взглядом. «Черт меня попутал,» – подумал тоскливо Антон, кляня на все лады услужливый «УЖАС». Наконец, вышел Щусь, в руках у него была огромная продуктовая сумка.
– Погань плешивая, – выдавил из себя он, щуря глаза. – Не бери в голову, он такой номер уже откалывал. Выше нос, коллега! А что ты думал – есть такие дураки, кто за просто так заплатит тебе полторы сотни? Может быть, они под ногами валяются? Я ни разу не видел, а ты? Ну, где они? – Щусь остановился и с глупым видом начал искать у себя под ногами. – Я почему-то не вижу!..
– Он застал меня врасплох, – покачал головой Антон Беллогорский. – Теперь-то я учёный. Ну, не приходилось мне раньше… с такими… в общем, ты меня понял.
Щусь в который раз посмотрел на часы и решительно подтолкнул его:
– Хоть до магазина проводи, раз такое дело. Нет, ты только подумай: вчера забили холодильник доверху. Слон – и тот бы треснул по швам. Сейчас открываю – шаром покати! Ни хрена себе, думаю!
– Может, нарочно в сортир спустил, – предположил Антон, поразмыслив.
– Кстати, запросто, – согласился, прикинув, Щусь. – Или, как недавно, померещились какие-нибудь точечки чёрненькие в жратве…
Морозный воздух несколько освежил обоих; до ближайшего гастронома новые тимуровцы дошли в угрюмом молчании.
– А мне куда? – спросил Антон, останавливаясь у входа.
