Церковный суд и проблемы церковной жизни - страница 71
И то, и другое было бы, разумеется, и ненормальным, и нежелательным.
Вопрос о преобразовании церковного суда обсуждался на заседании Совещания с 4 апреля 1912 г. Члены Совещания в своих решениях пытались реализовать тезис о необходимости отделения суда от администрации. Было признано, что епархиальный суд должен быть организован особо от епархиального правления, председатель и члены епархиального суда избираются архиереем и утверждаются Синодом.
Предполагался также входящий в состав суда «представитель государственной власти, дающий заключения а) о соответствии решений суда церковным и гражданским законам, б) по существу дел»[421].
Было решено, что обвиняемый должен иметь возможность личного присутствия на епархиальном суде:
На судебном следствии обвиняемому предоставляется право присутствовать лично, давать объяснения по делу и представлять доказательства в подтверждение своих объяснений. Со стороны обвинения вызываются наиболее определенные в своих показаниях – типичные свидетели. Защитники со стороны обвиняемого не допускаются.
Роль епархиального архиерея оговаривалась следующим образом:
Епархиальный архиерей по своему усмотрению присутствует и участвует в судебном следствии, в особенности при разбирательстве дел важнейших, но при постановлении судебного приговора он не присутствует; все решения Епархиального суда, предварительно вступления в силу, представляются на утверждение архиерея[422].
Тем временем думское духовенство, ничего не зная о деятельности Предсоборного Совещания, в 1915 г. подало обер-прокурору Святейшего Синода А.Д. Самарину записку, в которой говорилось о необходимости реформы суда:
Духовенству приходится переживать много унижения и страдания от предания суду по самому ничтожному случаю: сплошь и рядом священник подпадает под следствие, навсегда роняющее его авторитет в глазах прихожан, по анонимному доносу или простой устной клевете. От большой тяготы было бы избавлено духовенство, если бы соответствующие статьи консисторского устава были изменены в смысле ограничения прав епископов: 1) перемещать духовных лиц на другое место без суда и следствия, 2) увольнять за штат в административном порядке, 3) заключать в монастырь без суда, 4) предавать суду без достаточных оснований.
Но нужно сказать, что консисторский устав и весь строй консисторской жизни, а также духовный суд вообще нуждаются в неотложной реформе. Почти каждая сессия Государственной Думы заканчивается выражением пожелания немедленно приступить к этой реформе, причем представители духовного ведомства давали обещание приступить к этому делу в ближайшее время, но не пожелания, ни эти обещания до сих пор не дали ничего[423].
Как бы откликаясь на эти и подобные заявления, члены Предсоборного Совещания в начале 1916 г. обратились к вопросам церковного суда; в заседании 16 января признано необходимым создать особую Комиссию для разработки законопроекта о церковном суде «ввиду особенной его сложности, при недоработанности этого предмета в предшествующей практике». Основной задачей комиссии представлялось обозрение «всех частей проекта с точки зрения соразмерности применения к ним основных начал церковного и светского суда»[424].
В Комиссию под председательством архиепископа Сергия (Страгородского) вошли исполняющий обязанности обер-прокурора Судебного департамента Правительствующего Сената С.Я. Утин (заместитель председателя), члены Государственного Совета протоиереи Т.И. Буткевич и А.П. Надеждин, члены Государственной Думы протоиереи Г.Т. Алферов и В.П. Шеин, а также А.П. Пилкин
Похожие книги
