– А вы что же? – уточнил Василь у оперативника.
– Уже позавтракал, – пояснил Грин.
– Нет! – с нажимом произнёс мой товарищ. – Протоколы и заявления смотреть не собираетесь?
Оперативник зевнул и с нескрываемой насмешкой произнёс:
– Не царское это дело! – Потом глянул на задохнувшегося от возмущения Василя и покачал головой. – Короста, ты нормальный вообще? Думаешь, если бы у меня всё в глазах не двоилось, я бы с вами нянчиться стал?
Грин явно намеревался добавить что-то ещё более едкое, но тут в коридоре раздался стук по металлической двери, и он насторожился.
– Кого ещё нелёгкая принесла?
Оперативник вышел из комнаты, послышался лязг запоров, а после донеслись приглушённые голоса. Вернулся он изрядно озадаченным.
– Случилось что? – насторожился Василь.
Грин раздражённо поморщился.
– Если верить иностранным радиостанциям, Айла, Лютиерия, Средин, Окрест и Суомландия признали легитимность правительства в изгнании и объявили республиканских дипломатов персонами нон-грата, а Лига Наций отозвала полномочия наших представителей. Собираются работать со ставленниками так называемого императора. Ну и армию призывают разойтись по домам, дабы не препятствовать свободному волеизъявлению народа.
Василь выругался, мне тоже от крепкого словца удержаться не удалось.
– Ничего! – проворчал Грин. – Собака лает, караван идёт! Мы им ещё подведём фигу к носу! Ещё попляшут! – Он достал коробку папирос и распорядился: – Работайте!
Закурив, оперативник отошёл дымить к дальнему окну, а мы продолжили шерстить архив, разбирая рапорты, протоколы, анонимки, объяснительные и прочий бумажный хлам. Стопка отложенных документов понемногу росла и уже достигла в высоту сантиметров пятнадцати, когда Василь вдруг встрепенулся и подтянул к себе одну из ориентировок.
– В яблочко! – провозгласил он, безмерно довольный собой. – Родимое пятно в форме неправильного треугольника ровнёхонько под левой лопаткой! Один в один!
Грин прекратил раскачиваться на задних ножках стула, встал и подошёл.
– А остальное как? Цвет волос и глаз? Фотография есть? А отпечатки сняли?
– Фотография есть, – ухмыльнулся Василь. – И не одна! Только лица нет. И отпечатков тоже. Голову и кисти отрубили, прежде чем тело в канал спустить.
– Чертовщина какая-то! – поёжился я.
– Для столицы обычное дело, – не согласился со мной Грин. – Просто чаще тела полностью разделывают, а тут схалтурили. – Он забрал протокол с прицепленными к тому ржавой скрепкой фотокарточками, зашелестел бумагами и спросил: – По нашей части там что?
Василь зевнул, мотнул головой и пояснил:
– Признаки сверхъестественного воздействия. На груди ожоги в виде пары ладоней.
– Серьёзно? – Я встал и заглянул через плечо оперативника, присмотрелся к фотокарточкам. – Позвольте…
Выдернув один из снимков, где был крупным планом заснят торс мертвеца и на коже предельно чётко просматривались силуэты ладоней с растопыренными пальцами, я присмотрелся к нему и кинул на стол.
– Погодите, погодите…
Я принялся копаться в стопке отложенных для последующего более внимательного изучения рапортов и вскоре выудил оттуда нужные материалы.
– Вот! Вчера по жалобе соседей на неприятный запах была вскрыта комната в доходном доме, на кровати в ней обнаружили покойника с такими же отметинами на груди! Один в один!
– Голова и руки? – сразу же уточнил Грин.
– На месте!
– Ну и куда ты смотрел? – укорил меня оперативник. – Если это наш клиент, почему сразу не опознал?
