Местного мужчину звали Мон, как я и подозревал, щадя нас, он не озвучил сразу своё полное имя, а представился как полагалось уже в автобусе. Его полное имя звучало так: «Монгкут Хонгсаван», что означало: «Коронованный Небесный Лебедь». Смешно?! А человек живёт.
Я как мог сдерживал смех и даже улыбку, даже намёк на улыбку, пока не встретился взглядом с Эдом. Тот покраснел как помидор из-за душившей его сдержанности, но, как только наши взгляды пересеклись, грубый громкий ржач сотряс нас одновременно.
Было стыдно. И смешно. Смешно и стыдно, но больше, конечно, смешно. Я тысячу раз извинился перед Монгкутом и, чтобы как-то смягчить своё ржачно-свинское поведение, дружески обратился к Мону: – А ты молодец, Мон, что так значительно облегчил нам жизнь, выбрав это имя.
– Я знаю, что наши имена для вас сложные, – с хитрым прищуром, улыбаясь, ответил Монгкнут. – «Moon» коротко означает луна.
В прохладном и комфортном автобусе мы расположились как монгкуты-короли.
Оказалось, что Мон очень хорошо говорит на русском и даже знает всех нас по именам и роду деятельности.
– Пресная вода здесь главное богатство, – начал знакомить он нас с местными правилами и обычаями. – Каждый, кто хочет вас уважить, будет предлагать вам «возможность жизни» – воду.
Прослушав всё сказанное выше, мы все как по сговору сделали по глотку из бутылок, предусмотрительно оставленных на сиденьях для каждого из нас, с благодарностью оценив главное богатство здешних мест.
Стеф, открыв блокнот, начал что-то быстро записывать, затем, на секунду оторвав свой взгляд от блокнота, поинтересовался:
– А как дела у наших морских друзей? Они ждут нас?
Мон утвердительно кивнул и после паузы продолжил:
– Мы подали прошение к нашему королю Махараджи об аудиенции, чтобы просить его взять мокенов под свою защиту и покровительство. С его разрешения можно организовать, как это называется… когда всем миром то… не знаю… забыл… – прервался Мон, подбирая нужное слово.
– Я понял, как фонд помощи, – подсказал ему Стеф. – Это хорошо. Это уже что-то. Надеюсь, после нашего освещения дело сдвинется с места. Мы привлечём внимание мировых лидеров, не только вашего Рамы. Поднимем этот вопрос на масштабный уровень, а главное – на человеческий. Найдётся много неравнодушных. Я уверен.
– Спасибо вам! Рама девятый – хороший правитель, он поможет, он великий. Мы очень благодарны. И постараемся сделать вашу жизнь здесь удобной и незабываемой.
– Уж постарайтесь, – хохотнул Стеф, хлопнув Мона по плечу, – с нами фотограф мирового уровня, – Стеф подмигнул мне. – Я наобещал ему всё самое лучшее!
– Так и будет. Всё так и сделаем, – кивнул мне Мон, глядя через зеркало заднего вида.
Я дружески улыбнулся Мону в ответ и перевёл своё внимание к проносящемуся за окном.
Удивляло меня здесь всё. Я немало путешествовал по долгу службы, многое повидал. Но Азия мало меня привлекала. В ней не было гламура, не было эстетичной роскоши, сдержанности, что было главной отличительной чертой моих работ. Я запечатлел практически всех мною уважаемых звёзд Голливуда, в планах оставался лишь Сэр Филип Энтони Хопкинс.
Шик, роскошь и элегантная сдержанность были моим кредо.
Заслуженно или нет, но я слыл в профессиональных кругах одним из важнейших мастеров модной фотографии. Работая с Vogue, Vanity Fair и GQ3, я чувствовал обожание меня и стиля, в котором я творил. С лёгкостью управляя общественным мнением, я навязывал вкусы, определял стандарты и по праву считался докой в своём деле. И я знал это.
