– Тьфу на тебя, – заулыбалась бабушка. – Не сочинял бы всяких небылиц, глядишь у тебя уже и свиток бы был и десять невест.
– Да, – протянул Синдибум, помогая ей расставить тарелки. – Перевёз бы тебя в Плюгавую башню, подальше от сквозняков.
Откусив пирог, он перехватил чайник и разлил по чашкам дымящийся отвар, пробубнив с набитым ртом:
– Угощайся дорогая, чем мегамаги послали.
Бабушка всплеснула руками, но на пухлых щеках всё еще играли озорные ямочки, а вокруг глаз посмеивались задорные морщинки. Злиться на внука она не умела. Хотя когда-то числилась знатной чародейкой и задавала в былые времена жару и на Злыстной стороне. Бесконечные войны никого не обошли стороной. В каждой семье кто-то не вернулся домой. Родители Синдибума погибли при обороне Передудля на город пёрли совершенно рехнувшиеся колдуны. Они перестали отличать чёрное от белого и накрыли врагов и самих себя ледяным штормом. У Хвыща сгорели под огненным дождем отец и дядя. Голун остался один одинешенек. А Конусмастер и вовсе был в плену у чернобуков. Эти колдуны так пропитались злыстью, что мечтали затопить ей всю долину.
– На свиток копишь?
Арий многозначительно закивал, отхлёбывая чай.
– И сколько отложил? – потребовала отставная волшебница.
– Уже целое состояние, – отмахнулся Синдибум. – Я ещё постояльца нашёл, после полуутра заселится. Пятьдесят кнежликов в месяц.
Он подхватил ещё кусок пирога.
– Учёбу совсем забросил? Книги уже, небось, пылью заросли?
– Так всё знаю, – промычал он, стараясь не встречаться с бабушкой взглядом.
– Знает он, – вздохнула отставная волшебница. – Знал бы, ходил со свитком. А так на меня одна надежда, только с высшим магом договариваться.
– О чём это?
Бабушка зажевала нижнюю губу. Её сердитый взгляд скакнул по коридору и остановился на мешке.
– В катакомбы ходил?
– Да! – обрадовался смене темы Арий. – Конусмастеру свезло, как никогда. Старый паук так размахивал хваталками, я думал поотрываются. Никогда ещё так не ликовал и так не пугался.
– Отчего же? – сощурилась она.
– Обрадовался, когда нашёл, и испугался, когда понял, что именно нашёл. Какой-то читай-камень…
– Шпиль от башни!
Отставная волшебница подскочила из-за стола и заковыляла к двери.
– Ты же… да вы же… – она подхватила мешок и, запустив в него руку, выдернула реликвию, выдохнув: – Что натворили!
– А чего? – не понял Синдибум. – Камень исписанный. Тоже невидаль. У Голуна в чулане целая коробка таких, только поменьше.
– Теперь понимаю, почему ты не получил свиток, – вконец рассвирепела бабушка. – Ты на реликвиеведение ходил вообще?
– А то! Бегал, – ляпнул Арий, но под строгим взглядом сник. – Думал, не пригодится. Вон зельеварение зубрил, зубрил, а алхимики даже к котлу не подпустили. Без практики, говорят, только глазки жабам выдавлить и хвостики у ящерок отрывать…
– Я же тебя милый, – сухо выдавила отставная волшебница, – заставлю все тридцать три тома наизусть выучить. Заколдую, ни о чём другом думать не сможешь!
Синдибум поёжился.
– Да что в ней такого-то? – заныл он.
– Это утерянная скрижаль Безбашенного хоровода!
Арий чуть снова не выпалил заученную фразу, но заставил себя пожать плечами, о чём сразу же пожалел. Бабушка, потрясая читай-камнем, наступала с таким свирепым видом, что он ссутулился и прикрылся чашкой.
– Где этот недовороженный Конусмастер? – взвыла отставная волшебница.
– Сказал в лавку не ходить, а ждать его в «Гадкой виверне» после полувечера.
