– Мне поручено возвестить о том, что великий бошкун имолов Амальрик, пусть он светит нам, пока светит солнце! прибудет через четверть часа!
Наверху Мартиниус с облегчением захлопнул толстый том.
– Ну вот и всё, Мельхиор. Этот кошмар, наконец, закончился. Осталось подождать всего пятнадцать минут. Надеюсь, прибытие самого месьера Амальрика будет не таким шумным.
Но старик надеялся совершенно напрасно. Точно в указанное время на улице началась настоящая какофония. Противно заревели рога и морские раковины, оглушительно зазвучали гонги, низко загудели барабаны, резко зазвенели цитры. Великий бошкун имолов Амальрик прибыл на Зелёную улицу!
– О, Создатель! Это просто невыносимо! Я умоляю вас, Мельхиор, впустите поскорее месьера Амальрика и проводите его ко мне, – страдальчески сморщил свой длинный нос нотариус.
Мельхиор торопливо отпер дверь и ахнул. На этот раз всё пространство перед домом было запружено народом. Несколько музыкантов в шафрановых кафтанах, не жалея усилий, наяривали в свои экзотические инструменты. Среди них, раздувая щёки, дул в бронзовый рог давешний глашатай. За оркестром виднелся лакированный паланкин, словно гроб на похоронах, медленно плывущий к особняку нотариуса. Паланкин несла на себе целая орда полуголых жилистых носильщиков. Вокруг них шагали смуглокожие, чернобородые воины, вооружённые арбалетами и изогнутыми саблями в изукрашенных ножнах.
– Ликуйте, недостойные! Вам оказана великая честь. Сейчас вы будете лицезреть великого бошкуна имолов Амальрика, пусть он светит нам, пока светит солнце! – выступая из толпы, надменно проговорил высокий мрачный субъект, с головы до пят закутанный в чёрный плащ. – Я Бабаус, уста великого бошкуна имолов или, по-вашему, первый секретарь.
Мельхиор посмотрел на Бабауса и невольно отвёл взгляд. Первый секретарь внушал трепет. Орлиный нос, брови-гусеницы, жутковатый блеск в агатовых глазищах, тень щетины на впалых щеках отшельника.
– Очень приятно, месьер Бабаус, – растерянно пробормотал юноша. – Разрешите представиться. Я Мельхиор Ян Лукас, первый и единственный секретарь месьера Мартиниуса, нотариуса. Прошу следовать за мной.
Чтобы паланкин попал в дом, пришлось открыть вторую створку входных дверей, которую сроду не открывали. Под ушераздирающие звуки варварского оркестра, к счастью, оставшегося на улице, Мельхиор повёл следом за собой наверх целую процессию: мрачного Бабауса, бородатых воинов, полуголых носильщиков с их громоздкой поклажей. Каким-то чудом лестница на второй этаж оказалась достаточно прочной. Юноша распахнул широкие двери в просторный кабинет нотариуса и носильщики, напрягая жилы и покрываясь потом, всё же кое-как втащили тяжёлую конструкцию внутрь.
Мельхиор скромно встал за спиной Мартиниуса, который, сидя за письменным столом, ошеломлённо наблюдал за этой картиной. Носильщики преклонили колени и осторожно опустили паланкин на ковёр. Затем они уселись на корточки вдоль стены, приклеившись к ней потными спинами. Воины заняли позицию у двери в готовности по первому же знаку своего господина перерезать глотку кому угодно. Громадный тёмнокожий детина, настоящий великан, установил напротив стола нотариуса высоченное, похожее на трон кресло, накидал на сиденье бархатных подушек. Бабаус подошёл к окну и резко махнул рукой. Какофония снаружи мгновенно смолкла.
– Великий бошкун имолов Амальрик, пусть он светит нам, пока светит солнце! – громогласно выкрикнул всё тот же глашатай, незаметно втёршийся в толпу воинов.
