Коридор тянулся и тянулся.
– И где здесь арды нашли дворец?! – шепотом возмутился Саймон, обращаясь к спутнице.
Лайза повернула голову. В тусклом свете кристаллов ее глаза по-кошачьи сверкнули зеленым.
– Что с тобой?! – испуганно вскрикнул бард.
– Тихо. Это просто моя небольшая особенность, чтобы в темноте лучше видеть.
– Это ты по желанию так делаешь? Полезное умение.
– Нет, это результат хирургической операции. Постоянный эффект. Просто видно не всегда, только когда свет падает.
– Все равно здорово. А что за операция?
– Вживление тапетума. Расскажу при случае, в более подходящей обстановке.
Коридор неожиданно закончился Т-образным перекрестком. Два одинаковых коридора расходились в противоположные стороны.
– Разделимся? – спросил бард.
– Думаю, это опрометчиво. Лучше держаться вместе. Пошли налево.
Через несколько шагов поэт споткнулся обо что-то. Нагнувшись, он поднял небольшой топор ардовской работы. Взмахнул им на пробу – на металлической стене осталась глубокая зарубка.
– Умеют же делать. Возьму на всякий случай.
Еще через десяток шагов коридор привел спутников в большую прямоугольную комнату. Посередине ее стоял металлический стол, на котором лежала полуистлевшая книга. Лайза аккуратно приоткрыла ее, бегло просмотрела выцветшие непонятные символы.
– Имена людей и какие-то цифры. Список. Посетителей?
– Ты знаешь этот язык? – удивился Саймон.
– Не совсем. Это рукопись. Я… чувствую мысли… следы мыслей, писавшего ее. Писавших, если точнее. Почерк очевидно разный. Ментальный след вот этих надписей соответствует именам собственным. А вот таких символов всего десять разновидностей на всю книгу. Логично предположить, что это запись цифр десятичной системы. Правда странно, что у Древних были иные цифры, чем у вас сейчас.
В стенах комнаты было множество узких дверец с надписями, закрывавшие пустые ниши с полочками.
– Думаю, здесь больше ничего интересного нет. Пойдем в другой коридор.
Ведущий направо коридор оказался перегорожен решеткой в полусотне шагов от перекрёстка.
– И как здесь арды ходили? Они, конечно, поменьше нас, однако не так, чтобы протиснуться между прутьями.
– Может, решетки тогда не было?
Спутники переглянулись, и Саймон взялся за топор. За несколько секунд работы он проделал достаточно широкий лаз, не уставая восхищаться качеством инструмента.
Вскоре после решетки коридор вывел гостей к металлическим дверям. Когда спутники подошли к ним, двери сами разъехались в стороны, пропуская людей в достаточно просторную комнатку. На противоположной от входа стене этой комнатки светился маленький прямоугольник. Лайза подошла к нему, осмотрела и нажала.
– Будем надеяться, это не ловушка для всяких забредших сюда непрошеных гостей, – произнес Саймон.
– Других путей все равно не видно.
Двери закрылись, раздался тихий ровный гул, стены и пол ощутимо задрожали, появилось ощущение движения вниз. Это вскоре прекратилось и двери раскрылись.
Спутники вышли и оказались в большом зале. Откуда-то сверху лился белый свет. Металлический, как и раньше, пол. На металлических стенах никаких украшений. На противоположной от входа стене изображен большой рисунок – сегментарный купол на длинной, загнутой внизу, палке. Из зала в разные стороны расходились три одинаковых коридора. Саймон заметил в углу длинную стойку и подошел осмотреть. За стойкой было кресло на колесиках, а с внутренней ее стороны располагалось множество небольших стеклянных пластин. Саймон внимательно оглядел все и заметил в нижней части стойки контур длинного ящика с круглым отверстием в лицевой панели. Сунул туда палец, ожидая подсознательно какой-нибудь пакости, вроде укуса. Но этого не произошло. Бард попытался вытащить палец, и дверца ящика легко открылась.
