– Всё поняла, – ответила Лаура.
Я и майор расположились в креслах резервной кабины управления. Приняли таблетки. За мою пятилетнюю службу я ни разу не испытывал состояние протокола «экстренно». Мы приготовились к рывку. Мила роботизированным голосом начала отсчёт и информировала: «Все члены экипажа к рывку готовы. Ремни закреплены. Биодатчики экипажа в норме. У профессора пульс повышенный. Внимание, отсчёт. Десять… пять… три… ноль, рывок».
Освещение ослабло до сумерек и не включалось. По кораблю пошла нарастающая вибрация. Нас неожиданно вдавило в кресла. Я реально не мог пошевелиться. Мои руки, скрещённые на груди, вдавило в грудь. Мне стало не хватать воздуха. Я стал задыхаться. Свой пульс я почувствовал в висках. От бешеной тряски я не мог в мыслях ни на чём сосредоточиться. В глазах у меня потемнело. В груди сжался комок тяжести и тошноты. Очень своевременно вибрация стала стихать. Включился свет. Я вдохнул полной грудью, опустил руки на ручки кресла и подумал: «Это не рывок, это какой-то мазохизм. Неет, это не мазохизм, это сверхмазохизм». Я услышал, как майор Хоп закашлял и что-то пробурчал себе под нос. Я только расслышал отрывочные слова: «Это не рывок… это какой-то… киндык… мундык». Мила спокойно информировала: «Рывок прошёл в штатном режиме, экипаж способен функционировать, биопоказатели экипажа восстанавливаются до нормы». Лаура связалась с майором и сказала:
– Что-то мне не нравится профессор.
Хоп распорядился отвести его в медицинский блок. Капитан исполнил. Майор предложил мне:
– Пойдём навестим нашего бедолагу-профессора и оценим его состояние.
В медицинском боксе рядом с профессором стояла Лаура. Мы подошли, и майор спросил:
– Как дела?
Профессор ответил аллегорически:
– Я буду пить, я буду есть, я буду жить, надеяться и верить.
– Вижу, вы, профессор, не теряете чувства юмора, – ласково усмехнулся майор. – Ну а если серьёзно? Профессор ответил:
– Это нормально для моего возраста. Через пару часов буду в порядке. Я просто не ожидал таких рывков.
– Мы тоже, – сказал улыбаясь Хоп. И мы все вместе дружно рассмеялись.
– Хорошо, мы встретимся за ужином. Восстанавливайтесь, – сказал Хоп.
Майор распорядился сменить в блоке хранения оружия код доступа, и вход стал доступен только Хопу и мне. Майор предложил:
– Давай-ка повнимательнее изучим послание Бари. Мне не нравятся слова «проверить систему управления кораблём». Ример, проверь все протоколы команд управления и алгоритмы программ, обеспечивающие их исполнение и доступ. Может, где-то притаился этот вирус и ждёт своего часа. Результаты проверки доложи мне лично.
– Понял, – ответил я и пошёл за лейтенантом Фоксом для подробного тестирования системы управления корабля. Мы вскрыли панель управления, подключили тестанализатор. Программа протестировала. Всё вроде было «норм». «Этого, пожалуй, недостаточно», – подумал я.
– А как протестировать более детально? – спросил я Фокса.
Он ответил:
– Необходимо отключить систему корабля, перейти на ручное управление, но при такой запредельной скорости мы можем отклониться от курса. И корабль, а точнее капитан, просто не успеет отреагировать на препятствие. Скорее всего, это и случится. Автоматика отклонения от блуждающих объектов в космосе не будет работать около 30 минут, а это на нашей скорости самоубийство.
Я задумался. Пожалуй, не всё так просто. Доложил майору. Тот ответил: «Думайте, должен быть другой способ». Мы долго анализировали, искали различные варианты и пришли к выводу. Это же межгалактический корабль Второго космического флота Федерального правительства. И на этой серии корабля должен быть модуль «Джокер», который при отказе основной системы корабля берёт всё управление на себя.
