– Полагаю, что его высокопреосвященство также не в курсе, – деликатно ответила на это мадам де Ланнуа. – Де Вард объяснил это тем, что ему было необходимо сохранить полную секретность для исполнения плана. Он ожидал застать грабителя врасплох.
– Так. И что же? Кого же они застали? Мне показалось или я слышала женские голоса? Да нет же, кричала женщина. Это же… Нет! Ведь это не была одна из моих фрейлин?
Это предположение само по себе было чудовищно и грозило громким скандалом. Произнеся его вслух, королева отвернулась, не в силах смотреть в лицо герцогине, если вдруг та подтвердит, что сбылись её самые дурные предчувствия.
– Только не ещё одно предательство. Только не снова, – тихо прошептала королева. – Я так устала ото лжи. Ах, да не медлите же, герцогиня! Скажите мне всё, как есть. Не щадите. Мне кажется, что после всего, что уже пережито, ещё одна измена не принесёт большего урона… Их было столько…
О чьём предательстве вспомнила Анна Австрийская в ту минуту? О ветреном и непостоянном в своей лояльности ко всем друзьям и сообщникам – герцоге Гастоне Орлеанском, младшем брате её почившего супруга, короля Людовика XIII? Или о кузене короля – принце Конде, который несколько раз успел изменить своим союзникам за последние десять лет и в итоге переметнулся на сторону Фронды? Перейдя на службу под знамена испанского короля, принц предал не только её саму, но и Людовика, и Мазарини. Он сделался врагом Франции! Но, может быть, горечь в мыслях королевы вызвали воспоминания о племяннице – Анне Марии де Монпансье, старшей дочери Гастона Орлеанского? Королева дала ей материнскую любовь, которой бедная сирота была обделена с рождения, воспитывала при своём дворе и даже искала блестящие партии для замужества. И всё ради того, чтобы неблагодарное дитя переметнулась к зачинщикам смуты, которые тянули за ниточки, крепко привязанные к амбициям, унаследованным от её беспокойного отца-интригана – герцога Гастона Орлеанского. Или Анне вспомнились тревожные времена её молодости, когда вокруг неё не прекращались интриги и скандалы, по большей мере, связанные с именем герцогини де Шеврез? Подруга безвозвратных дней юности, первых лет, проведённых Анной во Франции, герцогиня была при ней с первых её шагов в самостоятельной жизни в качестве королевы-регентши, но как же скоро она стала причиной горьких разочарований…
– Нет, Мадам. Это не измена. Точнее, предательство есть, но не в том смысле, – тихий ответ мадам де Ланнуа прервал череду воспоминаний, и Анна Австрийская с некоторым удивлением подняла голову, отвлёкшись от чёток, и посмотрела в её лицо. – Дело в том, что в ту самую комнату, которую планировали ограбить, недавно, по вашему распоряжению, поселили мою новую компаньонку. Я представила её вашему величеству, ещё три месяца назад.
– Эта та молодая особа, Элоиза Шанье? – оживилась королева и подарила собеседнице улыбку. Ведь компаньонка герцогини, прибывшая из Анжера, понравилась ей и внушала доверие.
– Да, она самая, ваше величество. Она уже легла в постель, когда услышала шорох и звуки голосов у себя за головой. Увидев в комнате мужчин, она закричала. Начался переполох. Гвардейцы оказались на месте, – тут мадам де Ланнуа иронично усмехнулась. – Как истинный кавалер, капитан де Вард проявил беспримерную галантность, не выстрелив в грабителей на глазах у дамы. В итоге те сбежали, воспользовавшись суматохой. Они успели скрыться до того, как их догнали.
