– Да. Павильон Гонди гораздо больше, – дипломатично согласилась мадам Годар.
– И здесь есть полный штат слуг, – добавил Лекуто, но их уже не слушали.
Фуке взял со стола бокал вина и прошёлся по просторному приёмному залу, служившему прежним хозяевам приёмной и бальным залом. Высокие окна были украшены широкими резными подоконниками, на которых были разбросаны в продуманном беспорядке подушки и мягкие валики, которые были весьма удобны для уютного отдыха. Опершись ладонями о подоконник центрального окна, Фуке с интересом смотрел на открывающийся вид широкого внутреннего дворика, в центре которого возвышалась башенка над старинным колодцем. Камни, из которых было сложено его основание, густо поросли мхом и диким виноградом.
– Как давно он высох? – спросил Фуке, прикидывая в уме: насколько было целесообразным восстанавливать заброшенный колодец под самыми окнами бального зала или же закопать его вовсе и построить на его месте беседку, или же устроить фонтан прямо в центре внутреннего двора?
– О, нет-нет! – поспешила с ответом мадам Годар, схватившись за сердце, словно на её глазах готовилось смертоубийство. – Прошу прощения, ваше сиятельство, – она посмотрела на Лекуто, ожидая его поддержки. – Колодец не высох. Он старинный, это так. Его вырыли ещё задолго до того, как замок перестраивали для герцога де Реца. Но мы содержим его в чистоте и порядке. А воды достаточно и для нужд павильона, и для конюшен.
– Но он находится прямо в центре внутреннего двора, – Фуке не настаивал на своём, но и не хотел с лёгкостью соглашаться с этой странной женщиной. – Здесь гораздо лучше будет смотреться беседка. Или фонтан. Я поговорю о возможности перестройки внутреннего двора с мэтром Лево. Кстати, он уже прибыл?
– Да, господин виконт, – Лекуто обратил предупреждающий взгляд на мадам Годар, и она без слов отвернулась, чтобы отойти к камину.
– Пусть Лево найдёт меня, где бы я ни был. И да! А что насчёт сцены и зрительских мест?
– Уже всё привезли и вскорости расставят, – с готовностью закивал Лекуто. – Желаете осмотреть остальные залы и комнаты, господин виконт?
Эти лебезения перед ним и нарочитое повторение титула в обращении оставляли неприятное послевкусие. Но Никола Фуке не успел ещё привыкнуть к своему новому высокому положению и титулу, а потому неохотно прислушивался к подозрениям, зародившимся в глубине души.
– А это кто там? – спросил он, заметив стайку мальчишек, сгрудившихся над чем-то посреди пыльного пустыря, в дальнем углу двора возле крытой галереи конюшен.
– О, это мальчишки! – отозвалась мадам Годар и подошла к открытому настежь окну, собираясь прикрикнуть на сорванцов. – Это мои сыновья и мальчишки из соседнего селения. Их отцы состоят на службе у вашего сиятельства.
– Не кричите на них, не нужно, – решив сыграть роль добродушного хозяина, предупредил её Фуке. – Пусть играют себе. Да, игра в шарики в почёте даже далеко за пределами Парижа! – он с усмешкой переглянулся с Лекуто. – Но с наступлением вечера никого из них не должно быть под окнами зала. Это понятно?
– Да, ваше сиятельство, безусловно, – мадам Годар присела и потупила глаза под пристальным взглядом интенданта.
– На будущее, мадам, я хочу, чтобы эти мальчишки знали, где они могут играть, а где нет, – сказал он и заложил руки за спину.
– Это больше не повторится, ваше сиятельство.
– Я уверен, мадам. Более, чем уверен, – он скривил тонкие губы в усмешке. – И я хочу, чтобы впредь мне лично докладывали о том, кто поступает на службу в моём павильоне.
