Час пустоты - страница 2



Чёрное поле и красное, багровое, как кровь, небо. Картина, будто вырванная из самых глубин сновидений, несёт в себе что-то чуждое, первобытное. Свет, исходящий от горизонта, не просто всползает по краю поля – он вырывается наружу, как внезапный взрыв в красочной палитре заката, насыщенный, слепящий, парализующий. Мальчик стоит, не зная, что делать, и потому просто стоит, заложив ладони за спину, как старый солдат на посту, давно утративший способность сомневаться или принимать решения.

Но вот спиной он ощущает что-то – тяжёлый, жгучий взгляд, сверлящий затылок, невидимый, но всепроникающий. Оборачивается, однако видит лишь то же самое: чёрное поле, красное небо. И всё это зловещее спокойствие словно завораживает его, превращая мальчика в безмолвного, безучастного наблюдателя. Он просто зритель, пленённый этим краем, этим нереальным, абсурдным пейзажем.

Наступает штиль. Безветрие, такое неестественное, что каждая его секунда становится ощущаемой, тяжёлой. В любой иной момент, в другой реальности, мальчик бы понял, что это сон, – но здесь, в этом месте, в этом покинутом измерении, он не мог уловить, что именно нарушено. Что не так с ним или с этим местом? Он словно искал ответ, но его сознание ускользало, как песок сквозь пальцы, оставляя лишь чувство глубокой тревоги.

Вдруг горизонт начинает вздуваться, как кипящий котёл, будто под ним что-то зашевелилось, разогретое жгучим, невыносимым свечением. Время здесь уже не следовало своим законам: оно расползалось, растягивалось, как ртуть на стекле. Мальчик ощущает, как его кожа электризуется, напрягается, становится хрупкой, словно пергамент, готовый лопнуть от лёгкого прикосновения ветра. Тонкие полосы страха проникают под кожу, как зловонный туман, и вот оно – с того самого горизонта, откуда исходит зловещее сияние, поднимается чёрная луна.

Луна, внезапно возникшая, занимает всё пространство. Огромная, властная, она поглощает взгляд, вытесняет всё вокруг, оставляя только себя и мальчика. Теперь он один перед этим холодным, пустым диском. Мальчик хочет крикнуть, выразить свой страх, своё замешательство, но не может – словно слова выпотрошили из его души, оставив его немым.

Он не мог вытерпеть этот взгляд, этот безмолвный диалог с луной – один на один, глаза в глаза. Мальчик, этот маленький принц, окружённый с самого рождения существами, которые больше похожи на призраков, чем на людей, с каждым мгновением чувствовал себя не сыном короля, а частью чего-то большего и бессмысленного. Его окружали фантомы, тени, существа, лишённые жизни, но наделённые странной целью: оберегать его, поддерживать его существование, словно он был не их господином, а чем-то более значимым.

Луна перед ним была полна – но не света или жизни. Полная луна в его воображении, полная до краёв костями – человеческими, животными, собачьими, кошачьими. Там были лемминги, голуби, воробьи. Все перемолотые, потерянные цивилизации, когда-то мнившие себя вечными, сильными. Эти цивилизации возводили своих правителей до уровня богов, но теперь они все покоились в луне – в её черной, ненасытной утробе. Луна была могилой для их амбиций, их жизни, их тщетных надежд на бессмертие.

И вот эта луна, занявшая всё небо, казалась мальчику бесконечной. Каждое мгновение, каждый его вдох казались последними. Но с каждым мгновением он продолжал жить, отделённый от луны чем-то невидимым, неизмеримым – чем-то, что удерживало его от полного поглощения…