Женщины отзывались воплями и причитаниями, за что получали взбучку. В конце концов с подвод кое-как стащили все необходимое для приготовления пищи.
Траз Онмале задумчиво стоял в стороне. Рейта подчеркнуто игнорировали. Не переставая брюзжать, бойцы наелись до отвала. Через полчаса, сытые и уставшие, они разлеглись у огня.
Аз уже взошел. Теперь на небосклон поднимался голубой Браз – по траектории, под углом пересекавшей курс Аза. Чародеи не преминули заметить это первыми и стояли, с благоговением и страхом указывая на небесное предвестие.
Диски лун сближались: казалось, они вот-вот столкнутся. Кочевники издавали гортанные возгласы ужаса. Но Браз надвинулся на розовый диск, полностью затмив его. Старший чародей дико возопил: «Быть посему! Быть посему!»
Траз Онмале повернулся и медленно отошел в тень – по случайности туда, где стоял Рейт. «Из-за чего шумят?» – спросил Рейт.
«Разве ты не видел? Аз затмился Бразом. Завтра вечером я должен вернуться на Аз, чтобы искупить наши прегрешения. Ты тоже отправишься на небо – но тебе уготован Браз».
«Ты хочешь сказать… на костер и в катапульту?»
«Да. Мне повезло – я долго носил Онмале. Моему предшественнику не было и двенадцати лет, когда его запустили на Аз».
«По-твоему, этот обряд приносит какую-то практическую пользу?»
Траз Онмале поколебался, но возразил: «Обряды в порядке вещей. Потребуют, чтобы я разрезал себе глотку над огнем. Я обязан повиноваться».
«Лучше удалиться без промедления, – сказал Рейт. – Сегодня каждый будет спать, как бревно. Когда они протрут глаза, мы будем далеко».
«Где? Вдвоем? Куда мы уйдем?»
«Не знаю. Разве нет страны, где люди не убивают друг друга почем зря?»
«Может быть – не знаю. Только не в Аманской степи».
«Если бы мне удалось завладеть космическим ботом, если бы мне дали время его починить – мы могли бы оставить Тшай и вернуться на Землю».
«Невозможно. Часчи увезли твой корабль, он потерян навсегда».
«Боюсь, что так. В любом случае, лучше уйти сейчас и не ждать, пока нас зарежут».
Траз Онмале стоял, обратив лицо к лунам: «Онмале повелевает остаться. Я не могу предать кокарду. Носитель Онмале не умеет отступать и выполняет долг до конца».
«Выполнять долг не значит совершать бесполезное самоубийство», – возразил Рейт, тут же схватил шапку юноши и оторвал кокарду. Траз хрипло застонал, как от сильной головной боли, и застыл, уставившись на Рейта: «Что ты сделал? Прикосновение к Онмале – смерть!»
«Ты больше не Траз Онмале, ты просто Траз».
Юноша понурился, потерял выправку. «Хорошо, – сказал он упавшим голосом, – я не хочу умирать». Осмотревшись, он встрепенулся и принял решение: «Придется идти пешком. Седлать скакунов нельзя, они станут визжать и топтаться. Подожди здесь. Принесу плащи и узел с едой». Траз ушел, оставив Рейта наедине с кокардой.
Рейт смотрел на амулет, призрачно озаренный лунами на ладони. Ему чудилось, что серебряная эмблема так же пристально смотрит на него, нашептывая сулящие гибель угрозы. Рейт выкопал под навесом углубление и бросил в него кокарду. Казалось, она дрожала в беззвучном мучительном крике. Забрасывая землей древний символ, Рейт чувствовал себя затравленным преступником. Когда он поднялся на ноги, руки его похолодели и тряслись, по спине текла струйка пота.
Прошло время. Час? Два? Рейт не мог определить. С тех пор, как он очутился на Тшае, чувство времени постоянно его подводило.
