Чаша Гальфара - страница 28

Обрыв, на краю которого стояла девочка, был высоким, метров двадцать пять – тридцать, но достаточно пологим для того, чтобы по нему можно было спуститься, не рискуя свернуть себе шею. Немного в стороне Алена увидела хорошо утоптанную тропинку, серпантином спускавшуюся к песчаному пляжу, широкой, слегка извилистой полосой протянувшемуся с востока на запад. Песок на пляже был сочно-желтым, почти оранжевым; кое-где из песка выступали красновато-бурые, обточенные волнами камни.

Вообще, в окружающем пейзаже преобладали золотисто-оранжевые тона. Вот и небо имело голубой цвет только на западе; в зените оно было желто-зеленым; по мере продвижения на восток становилось ослепительно-желтым вокруг большого солнечного диска, а дальше к горизонту разливалось розовой карамелью.

Приглядевшись, Алена, кажется, поняла, в чем дело: солнце было не таким ярким, как всегда; глаза вполне выдерживали прямой взгляд на него. А размеры солнечного диска были совершенно явственно больше привычных. Было во всем этом что-то необычное, даже неземное.

Тем не менее, картина, представшая Алениным глазам, была великолепна.

Конечно же, особенно восхитительным было море: темно-синее вдали, оно по мере приближения к берегу становилось нежно-лазурным, а еще ближе, в полосе прибоя приобретало различные оттенки светло-зеленого – от малахитового до почти прозрачного, цвета бутылочного стекла. Длинные, пологие волны неспешно катились к берегу, и на их глянцевой поверхности играли золотисто-оранжевые солнечные блики. Недалеко от берега гребни волн заворачивались, образуя бело-розовые барашки, и с негромким шипением разливались по песку пляжа, оставляя на нем клочья пены. Не успевала она растаять, как следующая волна приносила новую порцию. И так продолжалось бесконечно.

Не в силах себя сдерживать, Алена быстро спустилась по тропинке с обрыва и побежала к морю, увязая по щиколотку в песке. Солнце, хоть и неяркое, припекало не на шутку и, несмотря на то, что день начался недавно, песок уже успел основательно прогреться. Похоже, что лето здесь было в полном разгаре.

Сбросив с себя одежду, Алена осторожно попробовала ногой набегающую волну. Вода была теплой, и не раздумывая больше ни секунды, девочка бросилась в море. Она резвилась в розовой пене прибоя, забыв обо всем на свете, и даже о том, что осталось всего восемь дней для того, чтобы успеть спасти маму и папу.

Наплескавшись вдоволь, Алена устроилась на большом, хорошо прогретом камне. Девочка сидела на нем, ощущая всей кожей ласковое прикосновение солнечных лучей. Волны разбивались о камень, и брызги, долетая до Алены, приятно холодили разгоряченное тело и лицо; она чувствовала на губах их солоноватый привкус. Легкий ветерок шевелил уже успевшие высохнуть волосы. Море искрилось солнечными бликами. Алена, слегка прищурившись, смотрела на это переливающееся изумрудное чудо и не могла насмотреться. Вид его действовал на девочку завораживающе, она потеряла всякое представление о времени и могла так сидеть, казалось, вечно.

Глядя на эту дышащую спокойствием и умиротворением картину, трудно было поверить, что всего несколько часов тому назад здесь бушевала та ужасная буря, одни воспоминания о которой заставляли Алену зябко поеживаться. О ней напоминало, пожалуй, лишь одно: далеко-далеко на горизонте, там, где небо почти неразличимо сливалось с морем, кучилась гряда иссиня-черных туч. Отсюда она выглядела совсем не страшно и даже живописно, особенно в одном месте, где нагромождение туч было наиболее мощным и возвышалось над всей остальной грядой. Подсвеченное солнечными лучами, окаймляющими свинцовые тучи нежно-розовым или золотистым ореолом, это нагромождение представляло картину поистине сказочную, а вспышки зеленых и оранжевых зарниц, временами озаряющие гряду туч изнутри, еще более усиливали впечатление. В момент одной наиболее яркой вспышки Алена увидела на ее фоне рой черных точек, вьющихся в облаках.