До Клина дорога прошла в молчании, если не считать того, что обменялись дежурными фразами о сыне, который родился у Михайлова в ночь с 21-го на 22 января (вот такой у меня конец света, пошутил полковник). Встречный вопрос о беременности Анны тоже получил ответ, что «всё нормально», и разговор затих. Оживлённого диалога не получалось. Кир и полковник виделись всего несколько раз и пока никак не могли найти некую точку, подойдя к которой каждый со своей стороны, они могли бы сойтись в ней, как две прямые. Пока они двигались параллельными, но разными курсами. Кир списывал это на то, что и разговоров особых пока не было: так, короткие деловые встречи. И на специфику службы Михайлова. И всё же начал:
– Александр Михайлович, я не собираюсь обсуждать ваше начальство…
– Даже если бы и собрались, то делали бы это в одиночестве, – буркнул Михайлов. – У вас в машине курят?
Покурили, проехали Клин. Наконец, Михайлов не выдержал:
– Вы действительно считаете дальнейшие поиски бесполезными или это некая бравада, Кирилл Андреевич?
Кир только пожал плечами:
– Я-то действительно так считаю. А вы? Исключая начальство, но лично вы?
– Если честно, я не знаю, – ответил Михайлов. – Только вот искать всё равно придётся. И, судя по всему, именно мне. Вы-то отказались… Вам не прикажешь, а мне куда деваться?
Кир пожал плечами:
– На это можно всю жизнь положить, Александр Михайлович… Ладно, так вы, значит, ищете? Не поделитесь соображениями? И вообще, что новенького-то нашли? Бокий и компания – это точно по вашей части и в ваших архивах должно быть… Нет?
– Вы правы, – неохотно кивнул полковник. – Кое-что есть… Личность, конечно, интересная. Слишком очевидно выпадающая из общего, так сказать, круга чекистов тех лет. Хотя всё это известно и вам и вообще любому, кто интересуется. В сети всё найти можно. Даже если половину отбросить, всё равно Глебу Ивановичу по тайнам и секретам равных нет.
– В общем, да… Но всё же это больше выдумки, Александр Михайлович, – задумчиво ответил Кир. – По моему мнению, Бокий – жёсткий прагматик и реалист. Вся эта шелуха вокруг: тайные общества, Ордена и Ложи для него были лишь фоном. И фон этот был до него, ему пришлось туда встраиваться. Сотрудничество с Барченко подтверждает то, что именно воздействие на сознание было его главной целью. В сочетании с фанатичной преданностью большевизму, которую он, кстати, не слишком афишировал, за что, возможно, и поплатился, – гремучая смесь.
– Намекаете, что шелуху надо снять, а под ней найти собственно луковицу? – спросил Михайлов.
– Да что тут намекать? Прямо говорю. Если уж вы собрались что-то искать, то необходимо обращать внимание на детали, а их в наших поисках предостаточно, – просто, с улыбкой, сказал Кир и невинно добавил. – Тем более что все эти детали у вас, а мы-то их больше не видели…
Михайлов намёк-упрёк понял и принял:
– Тут не мне решать.
– Понимаю, – также спокойно сказал Кир и добавил: – И всё же, опуская сам ларец, тетрадь, склеп Долгорукова и прочие тайники и тайны, остаётся выяснить, кто во всей этой истории играл главные роли, кто второстепенные, а кто и просто случайные. Потому что, при ближайшем рассмотрении, фигура Бокия как раз представляется случайной. Как и Белецкого, кстати. Остаётся рассмотреть остальных, Александр Михайлович. Одного из них мы, кстати, обошли вниманием.
– Мой дед? – резко спросил полковник.
