Вообще-то странной была не только квартира. Странным был и дом, в который мы вошли получасом ранее.
Сооружение это напоминало собой овальной формы башню этажей этак на 15—20 – я считать не стал. Двери единственного подъезда были зеркального темного стекла и снабжены фотоэлементом – при нашем приближении створки разошлись и изнутри повеяло теплом.
Не смотря на то, что был всего лишь конец сентября, отопление здесь уже было включено.
По резиновой дорожке мы подошли к открывшимся створкам внутренней двери, и вступили в вестибюль типа банковского.
Вам приходилось бывать в вестибюле крупного европейского банка? Мне – нет, но я всегда представлял себе банковские вестибюли именно такими – просторными, ярко освещенными, с высоченными потолками и охранником в будочке за пуленепробиваемым стеклом.
Из соответствия увиденного моему представлению о банках выпадала лишь одна деталь – посередине вестибюля находилась круглая прозрачная шахта лифта, тянущаяся в неведомую высь и, словно металлической змеей, обвитая широкой винтовой лестницей, ведущей снизу вверх.
Ступени лестницы, выполненной из алюминиевого сплава, были накрыты ковром блеклого рисунка, но по высоте ворса – явно из разряда недешевых.
Увидев нас, пожилой охранник встал с места, вышел из своего помещения и, слегка склонив голову, сказал:
– С добрым утром, Евгения Борисовна!
– Здравствуйте, Иван Иванович, – ответила Евгения, а Ваня добавил: – Привет, дядь Вань!
Мы двинулись дальше. Я смотрел на увешанные картинами и горшками с растениями стены, и мне страшно хотелось наклониться и пальцем провести по мраморной плитке пола – плитки блестели и казалось, что на полу не было ни пылинки.
– Нам на третий этаж, нечетный, – сказала Евгения, протягивая руку к кнопкам лифта, но я придержал ее за локоть.
– Давайте по лестнице, – попросил я. Меня поразила фраза: «На третий нечетный – что, бывает третий ч е т н ы й?»
Поднимаясь по лестнице я понял – бывает! Еще как бывает!!!
Как оказалось, дом был спроектирован следующим образом. По одну сторону на каждой лестничной площадке было несколько квартир на каждом этаже, а вот на другой – двери квартир были лишь на нечетных этажах – 3-м, 5-м и так далее. Соответственно и блоков с кнопками в лифте было два – пользуясь блоком только с нечетными кнопками, можно было остановить лифт только лишь на нечетных этажах. Почему было так – я понял, когда мы вошли в квартиру номер три. Дверь ее была одна на всей стороне площадки, а сама квартира занимала два этажа, или, как принято говорить – была двухуровневой.
И никаких дверей на следующем этаже на этой стороне площадки не было.
Не хочется описывать величину прихожей, ширину лестницы, ведущей на второй этаж, высоту потолков и метраж комнат. Просто в какой-то момент я с грустью вспомнил свою квартиру в Барнауле, двухкомнатную, общим метражом что-то около 40 квадратных метров. Включая площадь лоджии.
Так как глаза у Вани слипались, я взял ребенка на руки и в сопровождении Евгении отнес в его спальню – на втором этаже.
Уложив мальчика, мы вышли и Евгения молча открыла дверь соседней комнаты.
Это была игровая. Видели детские комнаты в голливудских фильмах, ну, те, где полно игрушек, стоят роботы в полный человеческий рост, к потолку подвешены огромные ракеты и самолеты, и все такое прочее?
Тогда я умолкаю – все это было в наличии и здесь.
Да, забыл упомянуть. Перед тем, как заснуть, мальчик достал из-под подушки какую-то фотографию, поцеловал ее и засунул обратно. Кажется, я догадался, кто был изображен на этом фото.
