Частная школа - страница 13
– Да, мы гордимся нашими учениками, их успехами, их победами. Наши выпускники с лёгкостью поступают в лучшие вузы. Мы с блеском прошли аккредитацию. Но, будем честны, мы изначально отбираем для себя лучших. И вот вопрос: сможем ли мы, такие сильные и опытные педагоги, добиться столь же высоких результатов. Словом, воспринимайте это как вызов вам, вашим умениям, опыту, педагогическому таланту. Между прочим, многие частные школы страны предоставляют ежегодно несколько бесплатных мест. И такая программа лояльности существует уже достаточно давно. Ну вот теперь и мы в ней поучаствуем.
– Нонна Александровна, а можно полюбопытствовать? – приподнял руку, словно школьник, учитель немецкого, Карл Иванович. – А чем примечательны эти двое? По какому принципу выбрали именно их? Насколько я знаю, в других частных школах абы кого в программу лояльности не включают. Эти бесплатники обычно отличаются очень высоким уровнем знаний, особые достижения имеют… Так сказать, бедные, но умные… или очень способные. Таким грех не дать дорогу. А наши новенькие что из себя представляют?
– Карл Иванович, – сухо произнесла директриса, – их тоже не наобум взяли. Но я удовлетворю ваше любопытство. Итак, Катя Казанцева. Круглая сирота. Родители погибли прошлой зимой в автокатастрофе. Девочка – круглая отличница, в позапрошлом году заняла первое место в областной олимпиаде по английскому языку. В том же году участвовала от своей школы в общероссийском форуме «Шаг в будущее». После гибели родителей девочку отправили в детский дом.
– Ну... впечатляет, да. Ну а второй? У которого имя необычное… – не унимался въедливый Карл Иванович. – Он чем отличился?
Нонна Александровна поборола новый приступ раздражения. Что за неуместное любопытство? Если уж на то пошло, она имеет полное право брать того, кого захочет без всяких объяснений. И злилась на себя, что тем не менее оправдывалась.
Но главное, этот вопрос загнал её в тупик. Не рассказывать же им, чем «отличился» этот мальчишка. А то у Карла Ивановича и остальных глаза на лоб полезут. А потом пойдут слухи, родители перепугаются... И не объяснишь ведь, что просто пришлось его взять, что её попросили, можно сказать, вынудили это сделать. Что отказать она не могла, как бы этого ни хотелось.
– У второго… у Эрика Маринеску… сложные личные обстоятельства.
Немец снова поднял руку, но тут уже директриса не выдержала. Одарила его фирменным красноречивым взглядом и веско произнесла:
– Карл Иванович, этот вопрос уже решённый. И отменять решение я не буду. Вас что-то не устраивает?
Немец стушевался, почуяв, что вот-вот ступит на тонкий лёд.
– Нет-нет, что вы, Нонна Александровна! – улыбнулся он заискивающе. – Как я могу быть против? Я просто интересовался пополнением, так сказать…
– В таком случае собрание окончено. Все свободны. Идите, готовьтесь.
9. 9
Директриса пансиона не понравилась Эрику с первого взгляда. Не любил он таких – преисполненных чувства собственной важности и превосходства. Тех, кто смотрит на других, как на второй сорт и цедит через губу. А эта ещё к тому же явно была редкостной злючкой.
Школа тоже не понравилась. Нет, здесь было круто. Пожалуй, даже слишком круто. Дубовые двери, мраморные полы, в холле – хрустальные с позолотой люстры, в коридорах – кожаные диваны. Не школа, а какой-то Вестминстерский дворец.
Здесь буквально всё источало пафос и снобизм. И Эрик чувствовал себя в этом месте совершенно чужим.