Так говорил Майкл Кройл. А Сильвия отозвалась вопросительным «да?», которое она произнесла как можно более терпеливым тоном. Все это она также знала, но, несомненно, были какие-то странные вещи, которых она не знала и которые должна была узнать раньше, чем пробьют часы; нечто, преобразившее Майкла Кройла из одинокого сдержанного человека, стоявшего на страже над самим собой, из этого довольно-таки обыкновенного нового Овидия, разглагольствующего о радостях любви. Сильвия торопила его с каким-то волнением, которое она не вполне постигала сама.
«Он должен разделить со мной какую-то странную тайну, – думала Сильвия. – Это будет моя награда за немного сочувствия и за доброе товарищество».
И как раз в своем стремлении испытать нечто, выходящее за пределы обычного человеческого горизонта, она шла дальше от окружавших ее людей, она должна была затем признать, что в эту ночь получила роскошную награду.
– В тот день, когда мне сообщили, что все будет кончено в какие-нибудь две недели, я приехал из Хэмпшира на поезде, – продолжал Кройл. – Я не обращал особого внимания на места, мимо которых проезжал. Я сидел в купе один. Но так случилось, что в одном месте я выглянул из окна. Я увидел склон, весь заросший вереском, белую харчевню на углу дороги и широкую полосу шоссе – полосу всего в несколько ярусов в длину; и тут в первый раз я почувствовал тот ужас, который должен был произойти. Джоанна обычно ездила по этой дороге в моем большом автомобиле, чтобы навестить меня в моем доме у моря. Она радовалась, как ребёнок, великолепной новой игрушке, и, кроме радости по поводу игрушки, она также ощущала – как весело радоваться своей игрушке. Она обычно сидела впереди и отвечала на приветствия полицейских и сторожей, стоявших на перекрестке. Всякая напыщенность вызывала у нее смех. И когда я вдруг выглянул из окна на это место дороги, где – всегда в дни скачек и часто в другие дни – стоял человек, приложив руку к шапке при ее проезде, я почувствовал, о, не в словах, но как течение месяцев и годов, что она уже никогда больше не проедет по этой дороге, до скончания времен, никогда не будет смеяться над собой за то, что разыгрывает важную леди в большом внушительном автомобиле.
Он остановился и улыбнулся своим воспоминаниям, рисовавшим перед ним живую картину в воздухе.
– И я никогда больше не ездил по этой дороге, – просто закончил он. – И когда мне приходилось сидеть в поезде и проезжать мимо этого перекрестка с белой харчевней – кажется, она носит имя герцога Корнуэльского – я смотрел в окно в противоположную сторону. И вы это понимаете?
– Да, понимаю, – сказала Сильвия.
– Так было до этой недели, – продолжал он, и Сильвия бросила на него внимательный взгляд. – Потом вдруг, без особой причины, моя точка зрения совершенно изменилась.
Сильвия была поражена. Неужели и он пошел по пути всех людей? Неужели он починил свое отчаяние осколками новой страсти? Неужели несколько лет уже излечили эту рану? Что же, это было довольно обычно, но она ожидала не этого. Поэтому она была несколько задета.
– Так вы отправились в гости и поэтому отказались приехать на мой вечер, Майкл? – сказала она. – Конечно, всякий имеет право создавать себе новых богов и даже новых богинь, но нужно ли из-за этого бросать старых друзей? Она так не поступала!
– Вы все поняли совсем не так, Сильвия, – сказал он со спокойным, довольным смехом. – Я никуда не ходил в гости. Но я встретился с самым удивительным и самым чудесным явлением.
