Небо чуть светлеет.
Город спешит.
Девушка чуть не попадает под машину, испуганно сворачивает на соседнюю улицу, бульвар имени годовщины чего-то там…
Он с трудом сохраняет самообладание, с трудом заставляет себя идти по городу, именно идти, а не бежать сломя голову. Впереди маячит бульвар, он мельком читает название, – бульвар годовщины чего-то там…
Что-то мелькает между домами, путник оборачивается, не верит себе – бескрайнее поле, там, за домами, выход, выход, выход-выход-выход…
Человек бежит – из последних сил, которые еще остались после безумной ночи.
Город злится, город сдвигает дома, город путает улицы…
Человек бежит…
Город сдвигает стены…
…человек проскакивает в узкий проход между стенами, падает в траву.
Светает.
Еще не рассвет, еще так, светает слабёхонько-слабёхонько.
Девушка замирает на площади под фонарями. Зачем-то она спешила сюда, вспомнить бы ещё, зачем…
Город молчит, не подсказывает.
Город не умеет говорить.
Путник спешит к родному городку, уже видит свой дом на окраине, свет в окне мансарды, сестренка не спит, волнуется. Он поднимается на крыльцо, оглядывается назад, старается унять непонятную тревогу, так и кажется, что что-то потерял, да не что-то, а вот, нож, подарок отца, ох, огорчится отец… хотя нет, тут не в ноже дело, а…
…чёрт его пойми, в чем.
Он открывает дверь резным ключом, исчезает в доме.
Девушка спешит по улице, обгоняет саму себя, ищет что-то, сама не знает, что…
Город скрежещет невидимыми зубами, упустил, упустил, чёрр-р-т, упустил.
Ничего…
Может, следующей ночью повезёт.
Город сворачивает щупальца, засыпает…
Первый рассказчик.
Кто-то трогает меня за плечо. Ускоряю шаг.
Он хочет что-то сказать. Он. Не вижу его лица в полумраке под гаснущим фонарем. Сжимаю зубы, ну щас начнется, молодой человек, а на проезд не дадите…
Пожалуйста… прочитайте мою книгу.
– Что?
– Прочитайте мою книгу. Пожалуйста.
Настораживаюсь. Какой-то новый способ отнимать деньги, новый и изощрённый.
Спрашиваю:
– Почем?
– Что вы, что вы, – он машет руками, – я ничего с вас не возьму… просто… прочитайте… пожалуйста…
Беру из его рук тонкую книжицу, зачем-то говорю:
– Спасибо.
– Нет-нет, вы при мне прочитайте… это очень важно… чтобы прочитали…
Вспоминаю какие-то заговоренные книги и проклятия. Спрашиваю:
– А… в чем дело-то? Нетленку написали?
– Да нет… просто… понимаете… говорят, каждая книга должна найти своего читателя… так может, вы он и есть?
Фыркаю:
– И многих вы так опросили?
– Человек двести.
Присвистываю:
– Двес-ти?
Накрапывает дождь, смотрю на книгу у себя в руках.
– Хорошо… пойдемте куда-нибудь под крышу…
Раскрываю книгу…
…нет-нет, это еще не история.
Это только предыстория.
История будет потом.
Второй рассказчик.
Десять лет спустя.
Раскрываю книгу.
Традиция такая.
Спрашиваю у человека, сидящего напротив меня:
– О чем ваша книга?
Тоже такая традиция.
Сидеть напротив друг друга.
И спрашивать.
Сегодня все меняются книгами. И стар, и млад. Говорят, движение даже перекрыли, или наоборот, дополнительные маршруты пустили. И выходной для всех сделали, или, наоборот, на работе всех задержали. Даже в школах занятия отменили, или, наоборот, согнали всех в школу, даром, что каникулы… короче, тот ещё переполох в городе.
А как же.
Традиция же.
Спрашиваю у человека, сидящего напротив меня:
– О чем ваша книга?
Он начинает рассказывать:
Понимаете… есть некая цивилизация…
…стоп-стоп, это уже не второй, а третий рассказчик получается.
