– Минувшей ночью он пожрал взрослого оленя, – звучал расстроенный женский голос, так чисто, словно спешил пробудившийся после зимней спячки ручей. – А ведь совсем недавно не мог совладать и с бельчонком.
– С каждой жертвой он становится только сильнее, – мрачно ответил мужской голос, а может, это лишь порыв ветра склонил сосновую ветвь.
– Ах, если бы только отец мог его поймать! – вновь звенел женский голос.
– Отец медлителен и стар. Нам нужна помощь.
– Но кто нам поможет?
Голоса внезапно умолкли, и воцарилось долгое молчание. Язар подумал, что лесные духи обнаружили его и убежали. Он осторожно раздвинул ветви кустарника.
Он увидел поджарых юношей и стройных дев. Одни были бледны, как мрамор, другие загорелы, как бронза, но всех их объединяла изумительная неземная красота. Одежд они не носили, и только длинные разноцветные волосы отчасти прикрывали их наготу. Волосы девушек порою опускались ниже колен, а у юношей доходили до поясов. У одних они были распушены и столь густы, что с ними не совладал бы ни один гребень. В яркой зелени волос других пробивались пестрые цветы. Изумительны были и глаза лесных духов: лишенные белков и радужек они сияли голубыми водами и зеленели изумрудной травой. Лесные духи лучились здоровьем и молодостью, но все они были чем-то омрачены.
– Попросим помощи у чужака, – предложил смуглокожий, по-видимому, древесный якша.
– У чужака?
– У несущего смерть?
– У этого огненного лиходея?
Нимфы и якши пришли в ужас от одного только этого предложения. Они галдели и спорили без умолку, так что Язар не мог разобрать отдельных слов.
– Мы не станем просить помощи у того, кто и принес в наш лес это горе! – решительно заявила речная нимфа, кожа которой походила на застывшую корочку прозрачного льда.
– Кальдия права, здесь ему не место, – поддержала ее другая нимфа, волосы которой плелись вьюнками и лозой. – Пусть возвращается в подземелье к цвергам, откуда он к нам и пришел!
– Нет, – поспорил с ней сосед. – Он определенно человек.
– Глаза у него не человеческие, и движется он словно альв.
– Он ведет за собой смерть, и в сердце его горит пожар.
– Не так важно, где именно он родился, – прекратила спор речная нимфа. – Ведь родился он точно не среди нас.
– В нем заключена большая сила, – вновь подал голос древесный якша. – Пусть забирает зло, которое породил, а затем пусть идет.
Его братья и сестры уже вновь начинали спорить, но их почти сразу прервал треск ветвей на противоположной от Язара стороне поляны.
Из-за кустов, шумно ломая ветки и заваливаясь с одного бока на другой, вышел неуклюжий карлик. Ростом он едва достигал высоким якшам пояса, а внешность имел столь безобразную, что казался трухлявым пнем в роще стройных берез. Увидев его, лесные духи в ужасе и отвращении вздрогнули. Но когда они присмотрелись, их глаза наполнились бездонным сожалением.
– Полье, что с тобой случилось? – спросили они.
– Тилму выпил мои соки, – прохрипел карлик. – Приложился к стволу и пил. Некому было меня защитить. Так и погубил…
Он стал заваливаться набок, но братья и сестры не дали ему упасть. Они заботливо усадили его наземь и опустились перед ним на колени.
– Мы поможем.
– Держись.
– Отец исцелит тебя.
– Кальдия, сестра, – слабо позвал умирающий. – Я сгораю заживо. Позволь испить твоей студеной воды в последний раз.
Со слезами на глазах речная нимфа приложила руку к его губам. Якша облегченно вздохнул и с этим вздохом рассыпался в прах.
