Сигареты, ключи от квартиры, пластиковая карта, скомканный чек из магазина…
Телефон обнаружился в нагрудном кармане. Исцарапанный корпус, истёртые кнопки. Но экран послушно засветился. Мишка с трудом попал замёршими пальцами по нужным цифрам – 112.
После гудков в трубке ответил робот:
«Введите цифру на клавиатуре телефона для переключения на нужную службу: 1, 2 или 3».
Пока Мишкина голова лихорадочно вспоминала номер скорой помощи, пальцы нажимали кнопки.
– Представьтесь, – отозвался телефон серьёзным мужским голосом. – Назовите причину звонка.
– Это я, – промямлил Мишка. Ему пришла мысль назваться чужим именем. Так его не накажут. – Я, это… Федя. Феодосий, то есть. Я в лесу…
– Феодосий, спокойно. Ты заблудился? Есть рядом кто-нибудь?
– Есть! Вернее, нет…
Мишка сбивчивым тоном объяснил, что вот, он, пришёл, а тут, под столом, лежит мужчина. Без сознания. Лежит давно, наверное. Рука вывернута – пальцы красные, обмороженные, куртка грязная, нога в ботинке, а лицо в земле.
– Пострадавший дышит? – спросила трубка. – Пульс имеется? Документы проверил?
– Э-э-э… Я не знаю, – Мишка совсем пал духом: зря, всё зря. Но голос в трубке не умолкал:
– Федя, ты молодец, что позвонил. Внимательно меня слушай и делай так, как я скажу!
– Я слушаю!
– Молодец! Значит так: ты сейчас переве…
Тут телефон хрюкнул и погас.
Всё стихло.
«Сел аккумулятор, – Мишка потряс аппарат и зачем-то подышал на него. – Всё. Каюк мышонку».
– Феодосий?! – Плут вперился глазом-пуговицей. – Фео-до-сий?!
– Сгинь в туман, – рявкнул Мишка. – Плутарх – соплёй об землю бах!
Он растерялся и назвал по телефону первое, что пришло в голову. Странное и необычное имя Феодосий. Это была их семейная байка: мама лежала с Мишей в роддоме. Сначала в роддоме, потом в детской больнице. Три месяца лечились, а папе поручено сходить в ЗАГС и записать новорождённого сына. Папа и назвал сынишку в честь римского императора Феодосия Первого Великого.
Мама охала:
– Наш сын – Феодосий?! – хваталась она за сердце.
За сердце, голову и другие части тела хватались и её товарки по больничной палате. Их детей, как у благоуважающих гражданок, кликали Матвеями, Тимофеями, Настями, Миленами…
– Фуфлонов Феодосий! Потрясающе! Звучит как! Чувствуешь!? – Радовался папа и мечтательно добавлял: – Вот бы меня звали Фаддеем! А тебя – Феофила! А что? Весьма незаурядная старина!
Мама бранила папу, ругала. Может, даже плакала. Пока не узнала, что это очередная шутка. В свидетельстве о рождении их мальчик записан Михаилом. Михаилом Валентиновичем, как ей и мечталось.
Позже они, конечно, смеялись над папиной шуткой. Папа всегда сокрушался и обещал завести щенка. Здоровенного пса в горошек или в клеточку! Вот его-то точно назовёт Феодосием!
Лишь иногда папа окликал Мишку Федорой или царём Рима Первым и Заключительным.
На Первого маленький Мишутка соглашался, а вот Заключный… Царю, что, нравились ключи? Он собирал их со всего царства в большой кованый сундук?
– История, брат, не имеет сослагательного склонения, – неизменно отвечал папа. – Но зато ты, Михаил, – премьерный и экспериментальный…
Тут папа замолкал и принимал важный и загадочный вид. Он надувал щеки и делал вид, что разучился говорить.
– Кто? Кто? – теребил Мишка папу.
Папа с шумом смешно сдувал щёки.
– Кто? – Мишка уже приплясывал от предвкушения
– Полосатый ослик, вот кто!
Мишка хохотал и прыгал от счастья:
