Че, любовь к тебе сильнее смерти! Писатели и поэты разных стран о Че Геваре - страница 15

При этом он довольно жестко наказывал мужчин, которые пытались, пользуясь своим служебным положением, неподобающим образом обращаться с подчиненными им женщинами.

Об аскетизме команданте ходили легенды. Он говорил: «…К лишениям, вызванным трудными условиями партизанской войны, добавляется отказ от всяких излишеств, что достигается строгим самоконтролем. Этим же предотвращается любой соблазн, несмотря ни на какие обстоятельства. Партизан должен быть аскетом».

Эрнесто Че Гевара строго следил за тем, чтобы его жизнь и даже его семейный быт ничем не отличались от жизни и быта простых кубинцев. Он отказался от дополнительного продовольственного пайка, который полагался ему по статусу, и получал лишь зарплату команданте (позже точно так же он откажется и от зарплаты главы Национального банка и министра промышленности)… А когда его жене Алейде прислали в подарок итальянские туфли, Че велел вернуть их, потому что другие кубинки не могут позволить себе носить такое.

Он был абсолютно предан своему идеалу и верил в то, что другие смогут его разделить. Можно сказать, что Эрнесто Гевара шел впереди времени – мыслями он уже жил при коммунизме.

…Между тем Че вплотную занялся подготовкой аграрной реформы, воплотить в жизнь которую должен будет «Национальный институт аграрной реформы» (НИАР). По большому счету с этого-то и начнется истинная кубинская революция, которую Эрнесто с самого начала определял как социалистическую.

Он оказывал на других почти мистическое воздействие и собрал вокруг себя тесную группу учеников, которые, подобно Орландо Боррего, были последователями именно Че, а не какого-либо политического движения.

В то же время для американцев революционер со столь ясной идеологией, столь близкий к Фиделю и вызывающий невероятную преданность со стороны своих солдат и почти религиозное почитание со стороны простых людей, безусловно, был опаснейшим врагом. И в США это прекрасно понимали уже в начале 1959 года.

В Москве тоже с интересом следили за развитием событий в Гаване. Советский Союз одним из первых признал новый режим на Кубе, а дипломату и сотруднику разведки Александру Алексееву было поручено связаться с Че Геварой.

События развивались стремительно – революция будто ускорила все процессы – и через шесть месяцев после победы команданте уже отправился в страны Азии, Африки и Европы с целью укрепления дипломатических и торговых связей.

Он писал матери из Индии: «Сбывается моя давняя мечта увидеть мир, да только мне от этого мало радости. Я должен все время разговаривать о политике и экономике, устраивать приемы, на которых мне только смокинга недостает, и при этом лишать себя самых чистых удовольствий: пойти и помечтать в тени пирамиды или над саркофагом Тутанхамона… А, может быть, я просто скучаю по Алейде. Прими это письмо как есть, оно написано ненастной ночью под небом Индии вдали от моей родины и любимых людей».

Несмотря на настоятельные рекомендации Фиделя взять с собой молодую жену, он отправился в это путешествие один, хотя со дня их свадьбы с Алейдой прошло на тот момент всего 10 дней… Таким образом он хотел продемонстрировать революционным лидерам, что личную жизнь следует подчинять высшим целям.

Во время той же поездки команданте сказал своим спутникам слова, значение которых стало понятно намного позже: «В Южной Америке, конкретно в Боливии, есть одно нагорье… Там мы могли бы разместить партизанские войска и оттуда распространить революцию по всей Южной Америке», за освобождение любой из стран которой он готов был, не задумываясь, «отдать свою жизнь».