Че, любовь к тебе сильнее смерти! Писатели и поэты разных стран о Че Геваре - страница 21

Всем остальным, в том числе Ильде, он сказал, что «едет за город рубить сахарный тростник». Он обещал навестить ее, «когда вернется с добровольческих работ». Но ни Ильда, ни Ильдита так больше никогда его и не увидели…

С первых дней в Конго Че понял, что повстанцы плохо организованы и не имеют толкового руководства. Отсутствие в их рядах дисциплины, неумение обращаться с оружием и широкое распространение самых диких суеверий довершали нерадостную картину. «Довольно весело он (представитель конголезского командования) объяснил мне, что для них самолеты не являются чем-то серьезным, поскольку у них есть дава – зелье, делающее их неуязвимыми для пуль».

Ища применение своим силам в ожидании приказа о наступлении, Че принял участие в работе повстанческого госпиталя, а спустя некоторое время и сам слег с тяжелой лихорадкой, сопровождавшейся бредом.

В середине мая пришло трагическое известие из Буэнос-Айреса: в возрасте 58 лет его мать Селия де ла Серна скончалась от рака. «Она так и не прочитала мое прощальное письмо, которое я оставил в Гаване для них с отцом», – с горечью констатировал Че Гевара.

Конголезское командование долгое время не давало санкции на какие-либо серьезные действия, а когда они все же начались, последовал полный провал: конголезцы не проявляли стремления вступать в сражение, считая, что кубинцы все сделают за них. В то же время правительственные войска начали продвижение вглубь повстанческой территории.

К концу лета Че окончательно укрепился в мысли, что если не произойдет чего-то такого, что резко повысит боеготовность повстанцев, то они обречены, и откровенно сказал об этом своим кубинцам.

Фидель продолжал отправку в Африку добровольцев, между тем как Че пытался организовать обучение местных повстанцев, а затем, убедившись в их полной безнадежности, – рекрутировать бойцов из числа местных крестьян, чтобы создать из них отдельную боевую колонну под своим личным командованием.

Однако положение всего конголезского народно-освободительного движения стремительно ухудшалось, и вскоре стало ясно, что уже никакие усилия не могут его исправить. Кроме того, в начале ноября власти Танзании приняли решение прекратить помощь повстанцам. «Это был смертельный удар по агонизирующей революции», – писал Эрнесто Че Гевара.

В это время он получил письмо Фиделя, в котором старый товарищ по оружию давал ему полную свободу действий и предлагал любую возможную помощь, которую Че сочтет необходимой. Также Фидель пытался успокоить Че, предлагая вернуться на Кубу или переместиться в другое место. «Мы поддержим любое решение, какое ты примешь. Не дай уничтожить себя», – заканчивалось послание Фиделя.

После провала операции в Конго Че пришлось провести несколько месяцев в квартире в здании кубинского посольства в Дар-эс-Саламе.

В начале января 1966 года туда удалось переправить Алейду, и в течение следующих полутора месяцев супруги жили, никуда не выходя, в крошечной квартирке, состоящей из комнаты, «в которой мы спали, ели и занимались, и ванной, где Че проявил несколько фотографий, которые он сделал своей профессиональной камерой».

Хотя над ними довлел нерешенный вопрос, что же Че будет делать дальше, для Эрнесто и Алейды это были счастливые дни. Она вспоминала их с особой нежностью: «Мы впервые были только вдвоем». Это уединение походило на медовый месяц, которого у них никогда не было…