А тех солдат, что привезли, сводили в столовую, приказали их в бане помыть, но потом не вышло что-то, или забыли. Поели они, отдохнули на кроватях в большой палатке с дощатыми полами, подивились на условия здешней службы. И обратно их в окопы увезли. Одного только солдата в санчасть положили с больными почками: видно, лежал на голой земле, когда ещё не на всех ВОПах землянки вырыли, и застудил.
Хорошо известно, что, когда в армии заканчивается война, начинаются таблички. На третьем ВОПе таблички были повсюду, опережая полное окончание боевых действий в Чечне как минимум на несколько лет.
Например, над тщательно выложенной маскировочным дёрном ямой для отходов высилась табличка: «Выгребная яма». У входа в длинную взводную палатку, где хранились продукты, была табличка «Столовая». Стрелковые ячейки отличались табличками с цифрами порядковых номеров бойцов ВОПа и буквенным обозначением основной и запасной позиций: «1А», «1Б», «2А» и так далее. И даже у входа в землянку, где хранились боеприпасы, была табличка: «Склад боеприпасов». «Это чтобы чеховский снайпер не ошибся куда стрелять», – шутил младший лейтенант Шурупов, который сам этими всеми табличками и распоряжался, готовясь к визиту на ВОП командира полка.
Ещё создавалась грандиозная клумба возле «столовой», выгодно окантованная белёным булыжником вместо бордюра. Для этой клумбы у чеченца Аслана, жившего за рекой, специально была взята известь и семена различных цветов. Из лома и спиленных в лесу стволов срочно изготовили турник – все знали, что Виноградов, командир полка, считает турник основным сооружением в боевой службе опорного пункта.
В тот день позывные третьего ВОПа непрерывно запрашивал Лихолат, замполит второго батальона: «НП у тебя есть?… Срочно вырыть!»… «Гранаты с постов убрать!» Потом, через два часа: «Гранаты на посты раздать… соорудить верёвочные поручни… оборудовать вертолётную площадку…» Перед обедом Лихолат заявил по рации совсем к тому времени запутавшемуся в указаниях Шурупову: «Шурупов! Выстави секрет из пулемётчика и автоматчика в квадрате 61—20 до темноты…» – «Какое 60—20? а карта у меня есть?» – пытался возражать Шурупов. «Выполняй!» – И Лихолат исчез из эфира.
Шурупов мечтал о скорейшем приезде командира полка как об избавлении. «Строиться!..» – орал он на свой замордованный табличками и другими мероприятиями личный состав и нарезал задачи.
Война войной, а обед, как говорится, по расписанию. Плотно покушав за своим отдельным столом, Шурупов привычно затребовал СВД и поупражнялся в стрельбе, – он ежедневно выбивал из снайперской винтовки белый камень из обрыва за рекой, и выбить этот камень ему пока не удавалось. Рассиживаться за столом, однако, долго не приходилось. Командир полка мог уже выехать, и ясно, что никакая сволочь, вроде Лихолата, об этом не предупредит. Надо было что-то решать хотя бы с секретом и вертолётной площадкой. Идиотские верёвочные поручни (чтобы не поскользнуться в дождь) Шурупов опустил сразу, а НП уже и так отрывался в центре ВОПа.
Выкурив сигарету, Шурупов передал штатному снайперу СВД, заметил пулемётчика Зюкина, доскребавшего ложкой свой котелок.
– Зюкин!.. Ко мне!.. Живее!..
Зюкин без большого удовольствия отставил котелок и не слишком быстро направился к командиру. Однако у командирского стола он вытянулся и заблымал глазами – типа: «чего изволите-с».
