– Откуда знают? Почему не верят?
– Предатель у тебя в отряде, сынок. А не верят… Что с тупых свиней взять!
Вспышка ярости ослепила Салмана. Предатель в отряде! Ослепила – и потухла.
«Конечно, – подумал командир. – Хохол, больше некому. Его проверяли неоднократно, и все сходилось. Членство в националистической организации Украины „Уна-Унсо“, обучение в лагере на территории Грузии, переброска в Ичкерию. Петр убивал братьев-славян так, как положено – жестоко и беспощадно. Но это ни о чем не говорит. Просто он хороший агент. Точнее, был хорошим агентом. Конечно же, все сходится: на днях он как раз спускался вниз за продуктами, и вот шурави все узнали».
У колодца плескались бойцы, окатывали спины холодной водой, терли мочалкой грудь, руки.
– Полей мне, – сказал Салман Петру.
Тот с готовностью отставил автомат, зачерпнул кружку воды. В его круглых голубых глазах промелькнуло легкое беспокойство, и оно еще больше укрепило подозрения Салмана.
Звук приближающихся автомобилей раздался одновременно с возгласом прибежавшего дозорного:
– Уходим, федералы едут!
Натягивая майку, Салман выругался. Федералы, как же! Это наверняка свои, подразделение «Восход», прислужники шурави. Только они знают, что после атаки отряд можно всегда перехватить здесь, в селении, что пока в живых останется хоть один боец, он рано или поздно спустится с гор, чтобы передать родственникам тела погибших товарищей.
Салман успел увести отряд из-под обстрела.
Густая зелень деревьев скрыла приблизившихся к подножию гор людей, но несмолкающий треск автоматных очередей выдавал их присутствие.
Наверх преследователи не пошли, чем окончательно убедили Салмана: точно «Восход», знают, собаки, – основные тропы заминированы, уйти можно только по едва заметным в лестном массиве тонким прожилкам, но в них, не зная конкретных мест минирования, соваться опасно.
За пару километров до базы командир пропустил Петра вперед, достал из висевшей на поясе кобуры модернизированный пистолет Макарова, прицелился.
Хохол дернулся, вскрикнул, но на ногах устоял, смотрел, как серая штанина чернеет от крови.
– Вперед, – скомандовал Салман. – Это только начало…
Лица бойцов остались безучастными. Командир знает, что делает, читалось на них.
Еще одна пуля – и Петр падает, хватается за простреленное бедро, хрипит от боли.
Салмана сотрясает ненависть.
– Ты у меня будешь ползти, как подстреленная собака. Ползи, щенок! Ползи… А подыхать станешь медленно. Очень медленно.
– За что?! – простонал Петр.
– За то, что ты «крот», ты скотина, я платил тебе деньги, а ты сдавал моих ребят, ублюдок!
Раненый хохол, оставляя кровавый след на зеленой траве, послушно продвигался вперед.
Салман ловил на мушку сведенную от напряжения спину, побелевшие пальцы, целился между ног.
«Потерпи, – убеждал он себя. – Не торопись, пусть он заплатит за свое предательство полную цену».
Дальнейшее произошло мгновенно. Какую-то секунду хохол полз по тропке, потом вдруг метнулся в сторону, на дорогу, растянулся плашмя. Оглушительный взрыв разметал его останки, Салмана ударило по лицу, он инстинктивно отшатнулся, глянул на землю – оторванная кисть, белеют кости, торчат ошметки сухожилий.
– Ты сам посылал его ставить «растяжки», – сказал Вахид, вытирая лицо от кровавых брызг.
Салман с досадой поморщился. Как нехорошо получилось, слишком быстро.
– Петр сдал нас шурави. Мне сказал старейшина. Наверное, он всегда нас сдавал.
