В это сложно поверить – но многие русские солдаты вообще не умели стрелять, лишь закрывали лицо автоматами или даже отбрасывали их, чтобы плотнее вжаться в землю, чтобы стать ею. Как слепые кутята, они стали отличной мишенью, валились, косились автоматными очередями – сразу, много, вперемешку…
* * *
Командир СОБРа рывком снял трубку:
– Слушаю, Павлов.
Буквально через минуту его пухлый рот шевельнулся, готовясь выпустить очередь ругательств. Но щит зубов, вонзившихся в нижнюю губу, стал надежной преградой. И правильно. Про мать начальства, а также всяческие зоны – эрогенные и не очень – говорить не следует. Хотя очень хочется.
Выслушивая телефонные тирады, Дмитрий Павлов сел на стул. Тот пискнул, принимая 90 кг тренированного спецназовского тела, но командир этого не заметил. Чем больше он слушал своего собеседника, тем растеряннее оглядывался по сторонам.
Вроде бы все на месте: черный стол с белым монитором компьютера, слегка напоминающим шлем. Пованивающие после последней тренировки боксерские перчатки придавили еще не прочитанный журнал «Братишка». На затянутой маскировочной сеткой стене алеют вымпелы их славного подразделения. Санитаров в белых халатах нет. Только вот кажется, что это не родной кабинет на базе СОБРа, а дурдом.
– Командировка в Чечню запланирована через две недели. За этот срок нереально подготовить человека. Категорически не согласен, – сказал Дмитрий.
Он пытался говорить вежливо и спокойно, но внутри все кипело от возмущения. Какой попандос!!! Пускать какую-то девку на базу. Учить ее стрелять, привить «элементарные навыки безопасного поведения в этом регионе». Ха-ха-ха! В лучшем случае он привезет ее в Москву без некоторых частей тела. И потом, на хрен рисковать ребятами? Любой неподготовленный человек во время таких командировок – это балласт, нарушение боевого духа коллектива. Тем более девка.
Но собеседника на том конце провода соображения Дмитрия совершенно не интересовали. Его просто поставили перед фактом и повесили трубку. Правда, он успел прокричать, уловив завершающие разговор интонации:
– Никакой ответственности за эту вашу писательницу-журналистку не несу!
Раздражение схлынуло внезапно. Убьют ее, так убьют. Умирать больно, умирать страшно, девку следовало бы отлупить по заднице, выбить дурь из того места, которым она думает.
Дмитрий потянулся к пачке «Мальборо», вытащил сигарету, вдохнул горьковатый дымок. Уже легче. Руки – он сжал кулак, просто шмат мяса, лишь у мизинца белеет косточка уцелевшего сустава – больше не трясутся. Успел, перехватил, почти убил воспоминания о последней «зачистке». Так глупо попавший в плен к «чехам» Егор, как пингвин, с обрубленными руками и ногами, дымящийся в морозном воздухе, прокровил по памяти и исчез. Когда у «чичей» закончились патроны, их убивали по кусочкам, палили по коленям, локтям и лишь потом сносили полбашки, и кипели поганые черные морды, осколки черепов разлетались по загаженной комнате. Жаль, Егор уже не видел…
– Дима, то есть Дмитрий Александрович, тренировка, мы ждем вас.
Вошедшая в кабинет девушка смотрела вопросительно. Командир никогда не опаздывал, а сейчас бойцы уже ждут, и жгучее июньское солнце прожаривает их сквозь 20 килограммов полного снаряжения: «броник», автомат, боекомплект…
– Да, Лена, иду. Хорошо тебе будет бежать налегке, в одном камуфляже.
– Это ваше решение, Дмитрий Александрович.
