Чего не знала Алиса - страница 30

– Чертовщина какая-то, – Стас сердито отворачивается. Что за ерунда? Ему нужно отдохнуть.

Когда он выходит из прихожей, ему слышится приглушенный всхлип. Но он больше не верит самому себе.

Спустя 1 час после моей смерти

Когда я вижу, как Стас, качая головой, удаляется из прихожей, меня покидают последние силы. Ладонь, которую я отчаянно держала у ладони Стаса, бессильно падает с зеркальной поверхности. Я начинаю задыхаться, меня душат слезы. Что я наделала?

Стефан не вмешивается, но делает малозаметное движение ладонью, и я ощущаю между пальцев скользящий шелк.

В очередной раз вытираю слезы платком, а затем судорожно отбрасываю его в сторону.

– Он почувствовал? – я оборачиваюсь к проводнику.

– Определенно, – кивает он. – Но человек не может поверить даже своим собственным ощущениям, поверил бы он рассказу о Зазеркалье? Льюис был вынужден молчать всю жизнь, иначе его бы признали сумасшедшим. Впрочем, я слышал о критике его книг. Как по мне – совершенно необоснованно.

Но мне неинтересно говорить о писателе.

– А если бы Стас поверил? Вот прямо сейчас? Он бы понял, что это я?

– Он понял. Но не поверил. А если бы поверил… – Стефан на секунду задумывается. – Такое случается редко.

– Но случается ведь?

– Да, но за этим не следует ничего хорошего. Люди по другую сторону зеркала просто сходят с ума. Это списывают на горечь от утраты.

– Как мы увидели его мысли? – увидев тот день глазами Стаса, я чувствую невыносимую тяжесть где-то в районе сердца. Мне сложно дышать.

– В зеркалах отражается многое, нужно только присмотреться.

Если бы можно было умереть еще раз, сейчас я бы не преминула этим воспользоваться. Как больно было видеть его таким. Еще больнее осознавать, что я больше не смогу потрогать его ладонь, ощутить его согревающую нежность. Между нами всегда стоял барьер в виде Вадима, а сейчас им стало какое-то мистическое зеркало…

– Выпустите меня отсюда, – жалобно пищу я.

– Я не приводил тебя сюда, – в голосе Стефана слышится раздражение, в который раз. Кажется, от мурлыкания он сейчас перейдет к рычанию.

– Но вы же можете помочь отсюда выйти…

Стефан молча кивает.

– Так помогите…

Человек (хотя я и знаю точно, что он не человек) в черном снова взмахивает рукой, и я вижу уже знакомые цветные блики на другом зеркале. Они выглядят значительно бледнее, чем предыдущие.

На мой немой вопрос Стефан начинает объяснять:

– Чем старее событие, тем бледнее картинка. Можно сравнить это с фильмом. Совершенно понятно, что современный фильм будет обладать отличным качеством, яркими красками, качественным звуком. Если же взять кинокартину на двадцать лет старше, эти критерии будут сильно уступать новомодным спецэффектам. Только что мы смотрели свежий фильм, можно сказать, в прямом эфире. Сейчас же мы включим более старую пленку. Режиссерскую версию.

– Прошлое? Мое прошлое? – недоверчиво уточняю я. – А зачем?

Вместо ответа Стефан взмахивает рукой два раза, и я снова начинаю путешествие по глубинам Зазеркалья.

За 20 лет до моей смерти

Маму Алисы зовут Екатерина Дмитриевна, и в ее жизни существуют только два страха. Один из них связан с водой – мама Алисы не умеет плавать. Однажды в детстве она чуть не утонула в реке, что оставило отпечаток в ее подсознании на всю жизнь. Екатерина Дмитриевна всей душой любит пляжи и жаркую погоду, но никогда не заходит в воду. Детские страхи порой проносятся через всю жизнь.