– Ты… Артем, – шепнула пересохшими губами.
– Слава тебе господи, вспомнила!
– Не все. Я вспомнила маму и больницу… и «Тургенева». И охрану. А куда дела флешку, не помню.
– Час от часу не легче, – он вздохнул. – Может, тебя стукнуть? Или напугать как следует?
– И это предлагает врач?
– Позволю себе напомнить, я не психолог и не невролог. Я – отоларинголог.
– Как тебе удалось от них уйти?
– Через чердак на крышу, мы там обычно курим, затем перебрался на соседний корпус, у них стена общая. Переоделся в припрятанное заранее, спустился вниз… одним словом, Элвис успешно покинул здание.
– Ты просто герой… и куда мы теперь?
– Не к тебе и не ко мне. В идеале – куда-то, где никому не придет в голову нас искать. У тебя есть наличка?
– Рублей триста.
– У меня пятьсот. Немного, учитывая полностью туманные перспективы. Сколько нам предстоит зависать на нелегальном положении никакой ясности нет, а охотятся за нами, похоже, серьезные люди.
– За тобой.
Он хмыкнул.
– Твоя мама лежит в больнице, в которой я работаю, а «Тургенев» отдал концы. Нас вместе видела медсестра. Мы оказались за одним столиком в кафе на другом конце города. Как думаешь, сколько времени у них уйдет на привязку твоей личности к моей?
Маша тяжело вздохнула.
– Ночные клубы, кино и гостиницы, учитывая нашу финансовую несостоятельность, отпадают. В центр не стоит соваться, там слишком много камер. Что остается?
– Вокзалы?
– Тоже камеры. И полиция на каждом шагу. Стоп, кажется я знаю. Немного рискованно, но… выходим!
– —
К больнице они подошли в первом часу ночи. Призрачные тополя шелестели в темноте, лужи таинственно поблескивали, скрывая истинную глубину от доверчивых прохожих. Доверчивых… доверчивых?
– Погоди, – Маша внезапно остановилась, и Артем едва не налетел на нее. – Что мы делаем? Здесь ведь тоже камеры!
– Камеры. Только по этому фасаду ни одна не работает.
– Какая осведомленность! – фыркнула Маша. – Эй, погоди, ты куда? Дверь же там, рядом с клумбой!
– Если воспользоваться карточкой, на пост охраны поступит сигнал. Оно нам надо? Зато бабе Клаве вечно кажется, что в подсобке душно.
Артем залез на приступочек под небольшим окном, выпрямился во весь рост, сунул руку в форточку по плечо и принялся энергично дергать шпингалет. Через несколько минут рама подалась, парень едва не упал, но удержался. Протянул Маше руку:
– Забирайся! Эй, чего смешного?
– У тебя сегодня оконный день.
– Не поверишь, но это уже третье. С крыши на чердак я тоже через окно уходил.
– Боги!..
– Слабоумие и отвага – девиз бурундуков. Слушай, хорош ржать. Ща нас здесь застукают, мало не покажется!
– И куда дальше? – придушенным от нервного смеха голосом поинтересовалась Маша, слезая с подоконника. Рассмотреть обстановку подсобки в скудном свете уличного фонаря не представлялось возможным.
– Пока никуда. Помещение заперто снаружи бдительной бабой Клавой. В наличие должна быть табуретка для дамы. И раковина. Ща найдем.
– А как же ты?
– Я не гордый, на полу посижу.
Когда прихваченные по дороге сосиски в тесте и кола кончились, Артем тщательно свернул в кулек остатки трапезы и сунул в карман.
– На всякий случай не будем оставлять явственных следов, – ответил он на непонимающий Машин взгляд. – Итак, давай прикинем, что нам делать и в каком порядке.
– Искать флешку?
Куда же она ее дела? Куда?! Спустила в унитаз? Нет, вряд ли. Такие поступки не в ее характере. А может, нашла в больнице компьютер и просмотрела содержимое прямо здесь? А затем уничтожила источник проблем? Может, именно поэтому и потеряла память? Но погоня и травля продолжаются. Значит, или таинственный пациент соврал, или флешка до сих пор не просмотрена и где-то дожидается своего часа. Лучше бы «Тургенев» говорил правду…
