И он вспомнил о состоявшемся пару лет назад заседании коллегии министерства, на котором, естественно, сам побывать не смог (рожей не вышел), но о котором в кулуарах рассказывали все кому не лень. Что там правда, что нет – это только участники знают, но начальник технического управления Хватковский забежал в технический отдел сразу после этого заседания чайку попить и со смехом пересказывал эту историю начальнице отдела, с которой был в дружеских отношениях. Анатолий оказался неподалёку и невольно подслушал этот разговор. (В это время он сидел там и ждал, когда начнут обсуждать предложенную им программу защиты промышленных образцов лучших изделий той самой «лёгонькой» промышленности.)
«Почему, ну почему на международных выставках и конкурсах, – он опять отвлёкся от этой темы и переметнулся на наболевшее, – почему наша продукция сплошь и рядом медали различные получает, а на прилавках её совсем не бывает? Да и быть, судя по всему, не может. Лишь меховщики бегут тут впереди планеты всей, да и то потому, что занимаются они изготовлением сугубо эксклюзивных вещей». «Шкурки ещё только на пальто набирают, а уже известно, кто его носить будет» – эту фразу всё тот же замминистра на последнем худсовете бросил, а Анатолий запомнил. И ведь прав был, именно так всё в реальности и происходит.
«Так вот о казусе, который на коллегии произошёл. – Анатолий даже усмехнулся при воспоминании о том разговоре в техническом отделе министерства. – Якобы Тарасов, бывший в то время министром, так разошёлся, обвиняя членов коллегии в пристрастии к импортной одежде, что, доказывая отсутствие на себе изделий заграничного производства, даже брюки расстегнул и трусы свои советские на всеобщее обозрение выставил. Лихим министром он был, Николай Никифорович, радел за любимую отрасль, только сделать ничего не мог. Как финансировалась она по остаточному принципу, так и продолжает оставаться самой заброшенной сферой промышленного производства. Тут же, судя по вешалам с продукцией, ситуация диаметрально противоположная, – продолжал размышлять Карпов. – Интересно, а у них худсоветы или что-нибудь подобное имеются?» – И он начал глазами искать Эдика.
Эдик куда-то исчез. Все стояли и выкладывали содержимое своих сумок на стол, за которым сидел сосредоточенный до неподвижности Абдуллатиф. По-видимому, он ждал, когда процесс завершится и можно будет приступить к оценке. Анатолий, испугавшись, что все будут его ждать, а потом выговаривать за медлительность, рванулся к своему пакету, запнулся за сбившийся в складку ковёр на полу и рыбкой пролетел часть комнаты, больно ударившись при этом коленом о стул. Неловко поднявшись и потирая больное колено, он добрался до пакета и достал новенький, с иголочки фотоаппарат «Зенит», портативную кинокамеру «Красногорск» и большой восемнадцатикратный бинокль. Всё было без коробок, но в футлярах из натуральной кожи. Глядя на всё это великолепие, Абдулла невольно потёр руки, взял листок бумаги и начал писать какие-то цифры. Народ столпился вокруг стола, пытаясь заглянуть чуть ли не в глаза хозяину магазина. Результат оказался неожиданным. Все ждали, что цены будут взяты из головы, но Абдулла хорошо разбирался в теме. Он, почти не ошибаясь, писал именно то, чего ждали владельцы товаров. Принцип «удвой рублёвую цену и получи доллары» соблюдался им достаточно точно. Это было видно по взволнованным лицам и улыбкам, которые на них появлялись, когда турок клал бумажку с ценой на очередную вещь. Как бы то ни было, Анатолий чётко понимал: сейчас в его руках может оказаться огромная сумма почти в полторы тысячи долларов, а если приплюсовать к ней уже имеющиеся припрятанные в номере деньги и то, что он сможет выручить за различную мелочовку, сумма ещё вырастет и достигнет чуть ли не до двухтысячного рубежа.
