Слегка обескураженный Анатолий направился к своим. Принесённая им тревожная новость вызвала оживление.
– Интересно, когда он прибудет? Мы что, так и будем здесь стоять всё это время? А кормить нас будут? Может, нам разрешат в город выйти?
Вопросов возникла масса, только отвечать на них было некому. Лёвка пошёл к узбекам и вернулся с молодым парнем, хорошо владеющим обоими языками: и русским, и, что самое главное, турецким.
– Нас должно быть человек пять, не меньше, в противном случае таможенники с нами разговаривать не станут. Нужна пара женщин и двое солидных мужчин. Желающие есть?
Желающие нашлись сразу, и группа парламентёров зашла внутрь. Вернулись они очень быстро. Льва среди них не было.
– С нами даже разговаривать не захотели. Говорят, вы границу прошли, – значит, мы сделали всё, что требуется, а то, что вашего судна нет, не наша вина. Сидите и ждите – так объяснила одна из женщин, входивших в своеобразную делегацию.
– А где ещё один парень? – раздался чей-то голос.
– Он взял телефон советского консульства, сказал, что попробует дозвониться.
Вскоре вернулся Лев. Вид у него был спокойный, даже безмятежный.
– Катамаран вышел из Ялты на рассвете, если всё будет в порядке, он придёт сюда к вечеру, а вот консул сейчас выезжает и будет здесь через полчаса.
Все сразу же начали подтаскивать свои вещи поближе к стене, чтобы скрыться от солнца, которое, постепенно перемещаясь, вскоре должно было достигнуть края причала.
Через некоторое время из дверей таможни вышли два человека. Один, в тёмных брюках, белой рубашке в тонкую полоску и галстуке, со сложенным серым пиджаком на руке, был, скорее всего, консулом Страны Советов в этой евро-азиатской стране, которого все с нетерпением ждали. Другой, в форме офицера пограничной службы, являлся, по-видимому, одним из её руководителей. Все собрались под козырьком; узбеки, по-прежнему державшиеся в отдалении, подошли тоже.
Консул начал своё обращение с совершенно неожиданной просьбы или, скорее, даже требования:
– Товарищи, прежде всего, я прошу вас сохранять спокойствие и не допускать никаких действий, которые могут быть расценены властями как акты вандализма. Попросту говоря, не устраивайте вы здесь погрома. У них имеется печальный опыт, который произошёл когда-то не в такой, но в чём-то похожей ситуации, вот их начальник и попросил меня, чтобы я вам это объяснил. Правда, случилось это не с нашими туристами, но всё же. Теперь главное: катамаран идёт вдоль побережья Грузии. Сильно увеличить скорость нельзя: волна приличная, как бы чего не случилось. Так что ждите спокойно, вечером обязательно придёт. Кормить вас не положено, но таможня готова организовать что-то вроде буфета. Те, у кого деньги остались, смогут перекусить, остальным придётся немного попоститься. В общем, такое вот положение, друзья. Крепитесь, ничего страшного не произошло и произойти не может.
Консул уехал, потекли томительные часы ожидания. Поскребли по карманам – набралось немного денежек. Лёвка с Людмилой сходили в буфет, который развернули турки, купили каких-то тонких пирогов с начинкой не внутри, как у нас, а сверху.
– Это бурек, – сказал Лев. – От этого тюркского слова и наш чебурек произошёл.
Пироги оказались очень вкусными, чай давали без ограничений, поэтому запивать еду было чем.
Катамаран подошёл только в десятом часу. Пограничники попросили всех отойти к тому месту, где продолжали сидеть узбеки, и из судна начали выходить измученные люди. У некоторых вид был тот ещё – бледные, осунувшиеся лица, но такие горящие глаза, что стало очевидно: эти люди готовы добиваться своего, чего бы это им ни стоило. Узбеки обменялись гортанными окликами; приплывшие вначале отошли в сторону, а потом вообще перешли в противоположный конец причала.
