Удар прошел, но, к сожаленью, не в челюсть. А на отходе получил уже я.
Бах!
В голове помутнело. Как он достал? Всё же мои мышцы не для динамичного боя. Сила есть, а резкости нет. На тренировках нагрузки не те.
Пошатнувшись, я схватив его за рубашку, потянул на себя. Зацепив ногой, сделал подсечку, пытаясь свалить. К несчастью, ткань треснула, и получил страшный удар головой.
Бах!
В мозгах будто взорвалась граната. Под адреналином боль не почувствовал, но сразу поплыл. Мир потерял ясность, и враг рванулся ко мне пытаясь добить.
Я подыграл, изобразив потрясение. На него сразу купились и получили сполна. Мой встречный удар справа прошел. Враг, как подкошенный, рухнул на землю. Заземлил!
– Добей! – взвизгнул Лешка, и уже сам попытался добавить ногой.
– Ты дурак? Валим быстрей! – остановил его я.
Это только нокдаун. Рвать надо когти, пока еще можно. Чувак-то не прост, с нас потом спросят, если будем жестить.
Тот уже пытался подняться, и понемногу в себя приходил. Теперь он потерял интерес к ближнему бою, но, злобно щерясь, полез рукой за спину. Там за ремнем у него что-то есть. И очень сомневаюсь, что документы. Перо или, не дай бог, ствол?
– В машину! В машину! – крикнул я, толкая Лешку перед собой.
Уговаривать его уже не пришлось. Адреналин делает очень проворным, дав так нужную резвость ногам. Что там бандюга достал, я уже не увидел. Некогда было смотреть.
Дверцы хлопнули, Лешка ударил по газам и, взревев, «девятка» прыгнула с места. Ночная улица была совершенно пуста, иначе непременно бы кого-нибудь сбил. Поле боя осталось за врагом, что даже лучше. Пусть считает, что победил.
Наша возня и побег разбудили всех местных собак. Их оказалось неожиданно много, тявкали из каждой дыры. Откуда их столько? В окнах вокруг начал вспыхивать свет.
«Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь…»
– Кто, блин, это был? – приглушил громкость я.
– Да это…
– Стоп! Не втягивай в это гавно. Мне как-то похер.
– В больничку? – спросил Лешка, втянув голову в плечи. – Не загоняйся, нормуль будет всё. Вопрос твой решим, а шмотки новые купим.
Я молча кивнул, поворачивая к себе зеркало заднего вида. От рубашки остались лохмотья, хоть приоденусь. А вот что там с лицом? Справа всё онемело и вообще как-то странно. Присмотревшись, увидел, что скулы нет совсем. Она провалилась, а правый глаз опустился. Но хорошо, что вообще еще есть.
Ночной город пролетели, как на ракете. У больницы заартачившийся было охранник поднял шлагбаум, как только я опустил боковое стекло. Лица-то на мне нет, урод там какой-то. Не то чтоб загнался, но Юлька… Почему я подумал о ней?
– Скула сломана. Операцию сделаем утром, – сухо объявил врач после осмотра.
Я с облегчением выдохнул. Похоже, травма обычна. Выглядит страшнее, чем она есть. Хорошо, что не выбили глаз. А скула… Интересно, как ее будут править? Разберут-соберут? Зальют в морду гипс?
– А без операции нельзя? – спросил я, представляя в деталях этот жуткий процесс.
– Мазями? Можно, – кивнул он. – Но в зеркало на себя лучше тогда не смотреть.
– А если потом как-нибудь?
– И потом тоже можно. Но операция тогда будет другая. Ломать же сложнее, так что решай.
Спалось плохо. После бессонной ночи сделали укол и повезли на мерзко дребезжащей каталке. В боксе резко пахнет лекарством. Склонившись надо мной, врачи обсуждали новую серию «Спрута»: итальяночки, мафия, Плачидо. Под животрепещущую, видимо, тему в мою лицевую кость вогнали крючок.
