Тогда у злых еще был огонь, а у добрых не осталось даже ни искры, кроме них самих. Злые люди грелись по очереди у костра, поэтому постоянно пытались утащить горящие палки из него, чтобы потом сидеть у него по одному. Но они не успевали подкидывать листьев, и огонь тух, а холод змейками заползал в них. Пришло время, когда улетающие птицы на юг, стали звать их с собой.
Один рыбак захотел стать спасителем и пройти океан в одиночку по битому льду, но не успел он дойти до середины, как он треснул под ним и сбросил его в пучину. Что он мог в одиночку сделать, только обрек себя на бессмысленные страдания и нарек себя жертвой. Когда его тело прибило к берегу, то его объявили вечным героем. И все в конец потеряли надежду добраться до того берега.
Все кто были сильнее самого сильного человека, погибли давно от холода. Потому что красота и гордость их не грела совсем. Динозавры и мамонты то же не привыкли ходить за руку, и греться друг об друга, когда их кожа покрывалась мурашками. Наши предки ютились и спали в пещерах, прижимаясь все ближе друг к другу, пока эгоизм и злость уничтожали их врагов по одиночке.
Зерна ярких звезд на холодном небе больше не грели их как прежде. Лишь только глаза тех, кто был близок друг к другу горели тем самым огнем, и это пламя разжигало из них дружбу и любовь. Как мотыльки во тьме они слетались на невидимое тепло тел. Все влюбленные бежали навстречу друг к другу через материки, океаны и горы. Они перестали отличать цвета, но стали видеть тепло.
И однажды мы все взялись за руки, и пошли длинной цепочкой по огромным льдинам, которые не могли переворачиваться, потому что на них наступали с обеих сторон одновременно. Облака над нами восхищенно кивали, а волны под нами рукоплескали. Небеса восхищались нашим поступком, только ветер пытался столкнуть нас в океан. Но такую массу тел не так-то легко было сбить с ног.
И когда мы наконец добрались до того берега, лед за нашей спиной растаял от прикосновения ног, и противоположный берег стал недоступным. А на том месте, где горел раньше костер предков, лежал только пепел, который летел нам в лицо. Сначала нам показалось, что поход был бесполезным, но вдруг держась за руки, мы почувствовали огонь, что был прежде в наших предках.
И когда один из нас увидел на земле маленький уголек, он тут же уткнулся в него своей кустистой головой, дав разгореться своим волосам. Он не думал в тот момент, что сгорит таким образом весь сам, а лишь о том, как ему сохранить огонь для остальных. Кто держал его только что за руки, и того, за кого сам держался. А мы не стали его тушить, а стали подбрасывать ветки к его ногам.
Запах живого горящего тела, которое было сожжено для сохранения остальных, разлетался над землею и заполнял наши носы. Все восхищались им, но никто из нас не смог бы повторить этого снова. Мы лишь протягивали руки к кричащему в пламени человеку, но не для того чтобы помочь ему чем-то, а чтобы согреться самим в этом пламени. Так из искры разгорелось целое поколение.
Он же продолжал кричать от боли, а мы продолжали плакать. Он понимал, что все мы теперь выживем, а мы знали, что он уже нет, из-за огромного количества ожогов. Так даже самые черствые стали внутри трескаться, пропуская внутрь себя все, что горит, но не светит. Но никто из нас не догадался, что согревал их не тот огонь, что трещал под его ногами, а тот, что он пробудил внутри.
