Я отхлебнул кофе и позвонил Доре. Приказал: «Через полчаса собирай руководителей отделов на совещание».
А мне позвонил министр. Мрачно пропыхтел:
– На связь он так и не вышел?
– Не вышел, – скупо ответил я.
– А что это за история с невключением его в состав экспедиции на Марс?
Я тяжело вздохнул и попытался объяснить:
– Судя по последней кардиограмме, у него мерцание предсердий. Медики говорят, мерцание идиопатическое, нужны дополнительные исследования. То ли ошибка, то ли нет.
– Может быть, в этом причина его невозвращения?
Министр говорил в трубку так, словно задыхался от быстрого бега.
– Может быть, – произнёс я, хотя считал совершенно иначе, подумал: «Кто-то ему явно хвост накрутил».
– А может быть, причина в том, что ты, свинья паршивая, решил вместо него лететь на «красную планету»? – совершенно неожиданно выстрелил мне в висок министр.
– Кто это вам такое сказал? – спросил я, испугавшись до полусмерти.
– Конь в пальто, – буркнул, огрызнувшись, министр и добавил: – Глава администрации президента.
Была там ещё картина в псевдоклассическом стиле, где Ольга изображала Джаконду. Ну, задник как бы от оригинала – средневековый ландшафт, ручки так же невинно сложены, загадочная улыбка, уголок рта вздёрнут, а вот сама Мона Лиза – голенькая; правда, не накрашенная, совсем без косметики девушка.
А завершали эпопею две художественные фотографии. Одна с претензией на прелести Мэрилин Монро, мол, и мы не хуже, а может, в чём-то и получше будем. Тот же сюжет – воздушным потоком задранное платье, но объект желания стоит к наблюдателю не передом, а задом, и поэтому из-под платья выглядывают две довольно симпатичные ягодицы. Голова повёрнута к зрителю вполоборота, на голове – соответствующих цвета и фасона парик. Вторая же – с двойным смыслом; так сказать, с подтекстом: женщина, играющая на виолончели, но тела женщины (и головы тоже) не видно, тело её – это сама виолончель, видны только голые ноги и руки, рука водит по струнам смычком. Типа: «Как красиво он гребёт, как скрипач смычком ведёт». Хе-хе.
«Может, это не китч? – подумал я туманно. – Может быть, это юмор у неё такой?
Секс-юмор? – Отложил смартфон в сторону. – Может быть, все они юмористы: Киря, министр, начальник службы безопасности? Просто юмор у них особый. Необычный. Чёрного цвета. И поэтому мне непонятный. …Да чего ж тут непонятного, чёрт возьми? По-моему, яснее не бывает. Понасовали мне шпионов во все места; куда ни плюнь – шпион, житья от них нету, ничего не утаишь. Ну, главе администрации сам бог велел, в разведке человек служил, а министр где нахватался, а Киря? …Видно, вся система так устроена, что каждый друг за другом подглядывает, каждый у другого что-то вынюхивает. И купить любого можно или чем-то припугнуть, и самому продаться за хорошие деньги или за привилегии. Все вокруг шпионы. И Ольга? А почему бы и нет? И Дора? А уж Дора тем более».
Кто-то несмело постучал в дверь.
Я убрал бутылку коньяка в стол, сказал чуть заплетающимся языком:
– Войдите.
Дверь отворилась, и в мой кабинет стала медленно вползать дальнобойная гаубица на гусеничном ходу. Она направила на меня свой крупный калибр, прицелилась и выстрелила бронебойным снарядом прямо мне в лоб:
– Аверин вышел на связь.
