– Василия Георгиевича ударил ваш парень, Роман Пушкарь. Вашего парня зовут Роман?
– Да.
– И он ударил Василия Георгиевича бейсбольной битой?
– Да.
Она должна была сказать это. Иначе она просто взорвется от внутреннего напряжения.
– Он сам вам сказал это?
– Да, он сам это мне сказал… Он приходил ко мне сюда, в больницу. Сказал, что это он избил Василия Георгиевича.
Круча вдруг перестал кричать, Диана вернулась на место, ощутив под собой табурет и твердую почву, сознание прояснилось, и даже на душе вдруг стало спокойно… Да, она предала Рому, но ведь он сам не так давно открестился от нее. К тому же он избил человека, который ей так дорог. И еще этот ужасный подполковник перестал давить на нее. А если он сейчас еще и уйдет, она почувствует себя самой счастливой женщиной.
– А как он узнал, что Василий Георгиевич бывает в доме номер тридцать четыре по улице Радищева?
– Я не знаю.
Но Круча не уходил и продолжал терзать ее вопросами.
– А дом вам этот знаком?
– Нет.
– Вы в этом доме никогда не жили?
– Нет.
– И квартиру вам там никто не снимал?
– А кто мне мог там снимать квартиру?
– Чупраков.
– Нет, он не снимал мне квартиру…
– То есть вы не говорили Пушкарю, что ваш любовник бывает в доме на улице Радищева?
– Мой любовник? А кто мой любовник?
– Чупраков.
– Нет, он не мой любовник.
– Разве?
– Он мой пациент.
– И в близких отношениях вы не состоите?
– Нет.
И снова Диана вдруг стала отрываться от земли под взглядом подполковника, и в ушах зашумело. Что это? Реакция на ложь?
– И никогда не состояли?
– Состояла. В клубе. Ну, вы в курсе…
– По своей воле или как?
– Да, по своей воле.
– Но ваш парень так не считает.
– Да, Рома так не считает… Поэтому он и напал на Василия Георгиевича.
Правда вернула ее в привычное измерение, и на душе стало легче. Видимо, не зря у кого-то из классиков возникла мысль, что правду говорить легко и приятно.
– Где он сейчас?
– Кто, Василий Георгиевич?
– Нет, Рома.
– Я не знаю, он сказал, что за ним охотятся и ему нужно уехать.
– Кто охотится за ним?
– Ну, он сказал, что из милиции к нему приходили. И что Василий Георгиевич может обо всем догадаться. А он его боится… Мне предлагал с ним ехать, но я отказалась.
– Почему?
– А зачем это мне надо? Если бы я его простила, может быть, и поехала. Но я его не простила…
– Он же отомстил за тебя, и ты его не простила? – перешел на «ты» Круча.
– Нет… Но сказала, что могу простить…
– А Чупракова простила?
– Чупракова? Ну, он же ничего не помнит. И он совсем не такой сейчас, каким был тогда, в клубе…
– А какой он сейчас?
– Более мягкий, более душевный.
– И ты его поэтому простила. А Рому простить не смогла. Хотя он и попытался исправить свою оплошность. Чупраков большой человек. И страшный. А Рома не испугался, руку на него поднял. Он отомстил за тебя, а ты уехала с Чупраковым. Как думаешь, он мог выследить вас?
– Выследить? Нас? А зачем ему нас выслеживать? – удивилась Диана.
– У него машина есть?
– Да, «Приора» у него…
– В армии он служил?
– Служил.
– Где?
– На Камчатке. В морской пехоте.
– Давно?
– Ну, три года назад уволился.
– В боевых действиях участие принимал?
– Да нет, не было ничего такого, он бы рассказал.
– Кем он был по штатному расписанию – пулеметчиком, гранатометчиком, снайпером?
– Я не знаю… Он что-то про снайперскую винтовку говорил.
– Что говорил?
– Ну, их куда-то на соревнования возили, он говорил, что ему двух очков до главного приза не хватило.
