– Я знаю, о чем ты думаешь.
– Неужели? Продемонстрируй мне свою проницательность.
– Постараюсь быть логичным. – Халлер вздохнул. – Если бы я явился сюда, чтобы убить тебя, ты серьезно думаешь, что я рисковал бы так открыто и глупо?
– В Чайнатауне был один малый. – Слоэн отпил еще глоток. – Его звали Белл. Арнольд Белл. Он был механиком-исполнителем триады Змея.
– Я слышал это имя, – кивнул Халлер.
– У Арнольда Белла была оригинальная манера: прежде чем застрелить кого – нибудь, он являлся к нему домой с букетом цветов. Хорошо одетый и вежливый, похожий на страхового агента. Передавал цветы и говорил: в течение двадцать четырех часов я тебя убью. Статистически жертвы редко реагировали не так, как он предвидел. Но и к этому он тоже был готов. Он был хорошим психологом.
– Зачем ты мне рассказываешь все это?
– Потому что, может быть, и у тебя есть своя оригинальная манера, Майки. Ее ключевые слова: дезориентация жертвы. Манера Белла с предварительным домашним предупреждением всегда срабатывала. Подряд в одиннадцати случаях.
– И что случилось в двенадцатом?
– Ты, действительно, не знаешь, что?
– Знаю только, что Арнольд исчез.
– Он не просто исчез. Департамент полиции Нью-Йорка так никогда и не смог с точностью идентифицировать то, что от него осталось. – Слоэн смотрел на собеседника с нескрываемой усмешкой. – В двенадцатый раз, когда Арнольд Белл позвонил у двери, чтобы передать цветы, кто-то разнес его в лоскуты вместе с дверью из гранатомета М-79. – Слоэн одним глотком допил джин. – Есть много способов умереть, Майкл. Но никто в системе или вне системы не может знать их все.
Халлер отвернулся к окну, разглядывая Стейт-стрит сквозь омываемое дождем стекло. Только один человек мог знать все частности об Арнольде Белле, о его методе, о том, как Арнольд Белл прибыл к своей последней станции. Человек, который нажал на курок М-79. Чуть раньше Слоэн произнес слово «механик». В системе существовало несколько определений профессии, что была у Белла. И у Слоэна. Но механик было самым точным.
Механики были антителами системы.
Механики были теми, чья профессия устранять.
– Сэм предупреждал меня, что с тобой будет нелегко, – сказал Халлер.
– Тебе надо было слушать его.
– Я так и сделал. И очень внимательно, Дэвид. Война с Фрэнком Ардженто закончилась. Эта эпоха завершилась давным-давно.
Слоэн покачал головой.
– Война не кончается никогда, Майкл. Она – часть нас, часть системы. Солдаты погибают, но война продолжается. Верить, что она может закончиться – иллюзия. Опасная, смертельная иллюзия.
– Согласен. Тогда позволь объяснить тебе иначе, почему Самуэль Рутберг послал меня найти тебя.
– Ты должен быть очень убедительным.
– Тебе судить.
Халлер положил перед Слоэном толстый коричневый конверт. Не сводя глаз с Халлера, тот открыл конверт, сунул в него пальцы правой руки, нащупал пачки банкнот.
– Достаточно убедительно? – Халлер слащаво улыбнулся.
Слоэн достал две пачки стодолларовых банкнот, толщиной с телефонную книгу среднего американского города.
– Сто двадцать пять тысяч, – сказал Халлер. – По обычной схеме: остальные сто двадцать пять тысяч по завершению работы. То есть четверть миллиона баксов.
Слоэн скрестил руки на груди.
– Я умею считать.
– Вдвое больше твоего обычного гонорара, Дэвид. – Халлер вернул деньги в пакет. – Итак, Дэвид, веришь ты нам или нет, но Самуэль Рутберг хочет, чтобы ты работал на него.
