«Что-то нас уводит от главного направления, – подумал он. – Эта открытка из Финляндии… может быть, это вовсе не ложный след, а истинный? Но тогда след чего?»
Он уже собрался завести мотор, как вдруг заметил, что на противоположной стороне улицы стоит молодая, лет двадцати, женщина, скорее всего азиатского происхождения и внимательно за ним наблюдает. Поняв, что он ее заметил, она повернулась и быстро пошла прочь. В зеркале заднего вида Валландер видел, как она, не оборачиваясь, свернула на Хамнгатан.
Он был совершенно уверен, что никогда раньше ее не видел.
Но это вовсе не означало, что и она его не знает. За годы работы в полиции он нередко встречался с беженцами и соискателями вида на жительство.
Валландер поехал в полицию. По-прежнему дул сильный, порывистый ветер. С востока натягивало темные облака. Уже добравшись до поворота на Кристианстадсвеген, он вдруг резко затормозил. Сзади истерически просигналил грузовик.
«Я реагирую слишком медленно, – подумал он. – Не замечаю даже очевидных вещей».
Он развернулся вопреки всем правилам дорожного движения и той же дорогой поехал назад. Оставил машину у почты на Хамнгатан и по переулку поспешил к Стиквеген. Валландер выбрал удобное место, откуда был хорошо виден розовый дом фру Дюнер.
Было довольно холодно. Он начал прогуливаться взад и вперед, все время держа дом под наблюдением.
Прошел час, он уже готов был сдаться, но почему-то был уверен, что не ошибается. Его, наверное, уже ждет Пер Окесон. Напрасно ждет.
В двадцать семь минут четвертого дверь в розовом доме отворилась. Валландер поспешно отступил за выступ здания.
Сомнений не было – это была она, та самая молодая женщина с азиатской внешностью, которую он видел полтора часа назад.
Она исчезла за углом.
И в ту же минуту пошел дождь.
Оперативное совещание следственной группы, начавшееся в четыре, продолжалось ровно семь минут. Валландер пришел последним. Он весь вспотел и никак не мог справиться с одышкой. Все смотрели на него с любопытством, но никто ничего не сказал.
Сразу стало ясно, что ни у кого ничего нет – ни новых фактов, ни повода для дискуссии. Это был хорошо знакомый всем полицейским этап следствия, на их жаргоне – проходка туннеля. Каждый работал в одиночку, стараясь увидеть что-то под поверхностью. Говорить пока было не о чем. Единственный вопрос возник у Валландера.
– Кто такой Альфред Хардерберг? – спросил он, посмотрев в бумажку, на которой он записал незнакомое имя.
– А я думал, его все знают, – удивленно сказал Бьорк. – Один из самых успешных предпринимателей страны. Когда он не улетает по делам на своем личном самолете, он живет здесь, в Сконе.
– Ему принадлежит замок Фарнхольм, – вставил Сведберг. – Говорят, у него там аквариум с настоящим золотым песком.
– Он был клиентом Густава Торстенссона, – сказал Валландер, – самым крупным клиентом. И к тому же последним. Густав ездил к нему в день аварии.
– Хардерберг организует сбор частных средств в помощь жертвам балканской войны, – сказал Мартинссон. – Чего не сделаешь, когда денег сколько угодно.
– Во всяком случае, Альфред Хардерберг заслуживает всяческого уважения, – сказал Бьорк.
Валландер почему-то разозлился.
– Все заслуживают уважения, – буркнул он. – И все же я к нему съезжу.
– Только сначала позвони, – сказал Бьорк и встал.
На этом оперативка и закончилась. Валландер захватил кофе и пошел к себе в кабинет – ему хотелось в одиночестве поразмышлять, что мог означать таинственный визит юной азиатки к фру Дюнер. Вполне возможно, что ровным счетом ничего. Но интуиция подсказывала ему, что здесь что-то есть. Он положил ноги на стол и откинулся в кресле. Чашку с кофе, с трудом добившись равновесия, он пристроил на колене.
