Человек Облако - страница 14

Яа от оружейников ничего не надо. Он и сам парень не промах. Сидит пока. Ждет.

Вот из своей спальной ямы, над которой высоченный командирский шалаш, выбралась, наконец, красотка Айя, матриархова дочка. Да, хороша. Тонкая талия. Ростом не ниже Яа. Грудь! Мощная, полная жизненных соков. А как ей идет прическа. Аккуратно подбиты красивые пепельные волосы. Наш современник бы увидел в ней сходство с Мирей Матье. Мама дочку любит и бережет. Девочке двенадцать лет, но поклонников нет. Не подпускают, держат в трепете.

Яа однажды, когда Матриарха в поселении не было, улучил момент и показал Айа свой аккуратный шалашик. Вместе заглянули в его уютную спальную яму, выстланную мягкими свежими шкурами. Их Яа сам выделал, удалив шерсть. Такие немного в поселке. Труд долгий. Терпения требует. Большинству того не надо. Ходят в белесых оленьих волосах.

Да, яма хорошая, но для одного великовата. Для двоих – в самый раз. Главное, что девушка увидела в прошлый раз, была вырезанная Яа из мамонтового бивня статуэтка размером в ладонь. В ней без труда каждый узнал бы Матриарха. Её Яа сделал, когда Матриарх была в положении, родив сестренку Айи. К сожалению, малышка не окрепла, простудилась. Так часто случается с детьми, появившимися поздней осенью, До весны не дожила. Теперь Яа хотел спросить у девушки, не откажется ли мать принять запоздалый подарок. Не огорчат ли ее воспоминания. Подарить желательно к хорошему случаю. Например, после удачной охоты. Может, сегодня, если у загонщиков все получится?

– А вот это только тебе, Айя. Узнаешь?

Яа протянул девушке другую статуэтку собственной работы. Поменьше. Смотрел, не отводя от нее глаз. И вдруг из его груди полились трели, которые не ждал. Звенело нараспев:

Айя смущена, очарована. Но до чего хороша! Как богато одета. Ожерелье и подвески из сверленых цветных камешков, морских раковинок, кусочков желтых белемнитов. Рассмотрела подаренную Яа фигурку. Поняла: это она!

Топот тяжелых ног. Загонщики возвращались. Им не повезло. Добыли мамонтенка. Потеряли двоих охотников. Мамонтиха оказалась той ещё… лисой! Вместо того, чтобы, как делают другие слоны, пятиться с детенышем по меловому мысу к обрыву и ямам-ловушкам, она пошла на прорыв. Не сдержали её крашеные красной охрой оленьи шкуры, от которых шарахались волки и пещерные львы. Двое мужчин, пытавшихся преградить путь копьями, разъяренная мамонтиха весом в полторы тонны просто расплющила. И ушла! Но, может быть, еще вернется к месту, где оставила дитя. Наблюдатели ждут.

– Почему мамонтиха не боялась красного?

– Наверное, у неё был дальтонизм. Не различала цветов. Звери этим тоже страдают. Не перебивай.

Матриарх в ярости. Рыкнула на Айю. С подозрением глянула на больную ногу Яа. Девушка скрылась в мамином шалаше. За ней проследовала матриарх. Вышла тут же с внушительным суковатым дрыном, уважительно именуемым «укоризной». Заметив «укоризну», старики-оружейники активней застучали каменными молотками, ниже согнулись над верстаками-колодами. Матриарха не провести. Понюхала чуткими ноздрями воздух – не баловался ли кто без нее мухомором. Наметанным взглядом оценила число нуклеусов-кремневых заготовок, горку отщепов, наработанную за день. Ей ясно, как минимум, два изделия на выкладке готовой продукции не представлены. Куда-то «ушли»?

У костёнковцев нет своего кремня. Его выменивают за мясо и шкуры у соседей с Нижней реки. Там из-под воды торчит «камень-блескунчик» (гранит), попрочнее топоров из кремня. В дело не идет. Технологии пока не позволяют. Кремневые стяжения обильны в писчем мелу и только над «блескунчиком». Их «нижние» собирают, продают «костенковцам». Запросы немыслимые: вес кремня против восьми весов мяса! Или двенадцати весов рыбы! Это справедливо? Монополизм. Обдираловка. С «нижними» бы разобраться, да кто знает, сколько их. И как они в бою.