– Там моя сестра, – воскликнула я. Эсэсовец усмехнулся.
Измайлов попытался поднять голову и скорбно произнес:
– Наступит время и вы за все ответите.
Солдат не понял обращенного к нему пророчества, но вновь пустил в ход свой лакированный сапог, насмешливо фыркая и приговаривая:
– Молчать грязная свинья.
Соня пристально посмотрела на меня и еле пошевелила губами.
Я не смогла разобрать, что она говорит, но поняла – она спрашивала куда меня ведут. Я пожала плечами.
– Я найду тебя, – тихо ответила я.
Меня увели, а Соня осталась сидеть под защитой доктора Измайлова. Он обнимал ее словно родную дочь, крепко прижимая ее голову к своему плечу, и я убедила себя, что оставляю сестру в надежных руках. Разве знала я тогда, несмышленая, что нет ненавистнее для эсэсовцев расы, чем иудеи. Разве знала я, что сестре моей было бы безопаснее в объятиях дьявола, нежели в компании с евреем. Разве могла я знать, что в цивилизованном мире, люди способны на подобные преступления…
Мы шли по улицам, Смоленска, некогда живым и приветливым, и я с ужасом отмечала произошедшие с городом, за столько кроткий срок, изменения. Повсюду сновали вооруженные эсэсовцы, насмешливо демонстрируя городу свое эфемерное величие. В одной из подворотен я заметила оживление. Вопреки приказу своего конвоира – смотреть прямо, я бросила взгляд через плечо. Несколько людей, в лощенной немецкой форме, прикладами избивали несчастного старика, который молча принимал настигшую его кару. Он явно не понимал, в чем провинился, и чем заслужил подобное обращение, и лишь прикрывал руками лицо. Тогда я впервые осознала, что те кто вторгся на нашу землю, не были людьми, впервые я увидела зверей, в человеческом обличий. Мне так хотелось броситься к ним и закричать:
– Что вы делаете? Так нельзя! Это не правильно.
Но я покорно отвернулась, боясь навлечь на себя гнев своего надзирателя.
Меня привели в большой дом, наверняка прежде принадлежавший какому-нибудь партийному деятелю или ученному. На входе нас встретил молодой офицер. Он сразу вызвал во мне отвращение, холенный до отвратительного, с гладкими белыми волосами, зачесанными назад, гладкой ровной кожей, со свежем румянцем на щеках. Его взгляд напоминал взгляд змеи. Его звали – Рихард. Придирчиво осмотрев меня, он надменно спросил:
– Красный крест?
– Да. И мне кажется ваши люди забыли о нашей неприкосновенности.
Мои слова видимо рассмешили его, он растянулся в нахальной ухмылке. И проигнорировав мое заявление, дерзко спросил:
– Готовить умеешь? – Да.
– Учила немецкий? – Да.
– Замечательно, значит проблем не возникнет.
Его наглость поражала, и я предпочла промолчать.
Офицер подозвал пожилую женщину, крутившуюся у него за спиной и приказал отвести меня на кухню. Я покорно последовала за женщиной, не желая создавать лишние проблемы. Ее звали Маруся, и как оказалось, ее проблемы начались в тот момент, когда я переступила порог этого проклятого дома. Они привезли ее с маленькой деревушки и долгое время она прислуживала генералу, в дом которого меня привели.
Едва мы оказались на кухне, Маруся поймала меня за руку и прошептала:
– Эти звери сожгли мою деревню, никого не оставив в живых. Для них нет ничего святого. Но если ты будешь слушаться, то может повезет, и выживешь.
Ее слова не напугали меня.
– Куда они отправляют пленных?
– Пленных? – удивленно воззрилась на меня Маруся. – Они не берут пленных. Разве ты не знаешь?
