Лёша впервые в своей жизни вёл такую беседу, но после произнесённой фразы он оставил все мысли и переживания по этому поводу за дверью. Сейчас следователь изучал, а в такие моменты он был на вершине комфорта.
«Вот взгляд престал быть точечным, зрачки познали хаос и никак не могли найти себе место в глазном яблоке. Осознав это, собеседник отталкивается от спинки кресла и наклоняется, закрыв лицо руками. Чёрт, досадно. Однако хорошо, что в такие моменты есть руки, которые закрывая лицо, дарят лёгкое ощущение отречённости ото всех проблем, но и плохо, что они не могут прогнать мента и воскресить умершего брата».
Эти размышления прервал Семён:
– Как это случилось? – говоря это, он уже успел встать и подойти к окну, тем самым лишив следователя львиной доли пищи для наблюдений.
– Из того, что пока установлено, это похоже на несчастный случай. Ваш брат был найден в спортивной экипировке, и смерть наступила примерно в два часа ночи от удара о камень. Скорее всего, он на бегу споткнулся ночью и упал на булыжник.
Конечно, такие подробности редко сразу озвучивают, но Дорогенскому было просто-напросто стыдно говорить, что это несчастный случай, просто так безо всяких деталей, ведь выглядело бы тогда, будто смерть брата совсем мелочна. Ввиду этого он и решил объяснить логику следствия. Но сложно сказать, обратил ли на это внимание брат жертвы.
– И никого не было рядом?! – несмотря на повышенный тон, Антонов всё равно смотрел в окно.
– К сожалению, нет, – в душе всё так же коря себя за простоту этой смерти, ответил Лёша.
– Кошмар, бедный Женя, – прошептал Антонов.
«Такой резкий переход к малому количеству децибел, необычно», – отметил Алексей.
– Я хотел бы задать вам пару вопросов, – спустя несколько секунд продолжил юный следователь, причём не стал ждать реакции, так как уж очень хотелось двигаться дальше.
– Скажите, Вы были близки с братом?
– Да, очень, – как будто по щелчку Антонов взял общую братскую фотографию и снова встал у окна.
– Не заметили вы за ним чего-нибудь необычного в последнее время?
– Нет, – холодно произнёс родственник погибшего.
«И даже не пытаешься вспомнить что-нибудь?»
– Вы уверены? – мысль видоизменилась и приняла словесную форму.
На сей раз была трёхсекундная пауза, затем вздох, после чего:
– Да.
– А у него были близкие кроме вас? – надеясь получить хоть что-то, продолжил Алексей.
– Нет.
– И никакой девушки не было? – тон раздражения начинал проскальзывать в словах.
– Последняя была месяца три назад, как вы, наверное, понимаете, этого мало для тесного общения. Да он никогда и не был с ними особо близок, – всё так же глядя в окно, ответил Антонов.
– Понятно, а как же родители?
– Нет, он с ними мало общался. В нашей семье я был посредником между мамой c папой и ним. У вас ещё много вопросов? – раздражение становилось обоюдным.
– Не очень, – ответил Лёша, хотя на самом деле он многое хотел спросить, но ведь «много» – понятие относительное, а благодаря особенностям людской психологии, лучше задать пять вопросов, сказав: «Не очень», чем два, сказав: «Много», потому как он знал, чем заканчивается явное давление.
– Может у него были какие-то конфликты с другими людьми в последнее время? – Дорогенский не терял надежды.
– Нет, вовсе нет.
– Может с коллегами?
– Насколько мне известно, нет. Ваша пара вопросов ещё не закончилась? Я бы хотел побыть один, – на последней фразе обладатель холостяцкого гнёздышка на третьем этаже повернулся и посмотрел в глаза Алексею.
